Восхождение звезды

Оглавление

Когда он кончился, Айк, помрачнев, отодвинулся. Сейчас спросит, что я вытворяю, и обвинит в нарушении правил, а потом скажет, чтобы это больше не повторялось, пронеслось в голове Барбары, вслух же она деловито произнесла:

— Достаточно страсти?

Айк коротко кивнул.

— А теперь перейдем к эпизоду с привязыванием.

— Как скажешь, — отозвалась она и, пройдя мимо Шарона, легла на кровать.

Диалог между героем и героиней начинался с яростных взаимных упреков и достигал накала, когда Крофорд, чтобы подавить Анну и взять ее силой, связывает ей шарфом запястья и притягивает руки к резной спинке кровати.

Шарфа, естественно, рядом не было, и Шарон сорвал с шеи собственный галстук, ловко выйдя из положения. Он всей тяжестью навалился на Барбару и сильно изменившимся голосом произнес:

— Анна, Анна! Не будь слепой… Я люблю тебя.

Голубые глаза Айка казались бездонными, скулы резко очертились. Барбара почувствовала смятение, сердце запрыгало, дыхание сбилось, в горле пересохло. Она испытывала беспокойство и сексуальное напряжение, а также желание потянуться вверх и с силой прижаться к мужским губам.

— Мне кажется, что тут Анна должна вырваться, — наконец произнесла Барбара.

— Но Крофорд все же жадно целует ее! — нетерпеливо возразил Шарон.

— Если он мужчина, не терпящий поражений, то не отступит…

— Ты чертовски права! — хрипло сказал Айк и накрыл ее губы своими.

На этот раз никакого притворства не было, поцелуй стал настоящим с самого начала. Его язык проник между губ Барбары во влажную глубину ее рта, рука потянулась к талии, бедрам. Он прижался к ней животом, мощными бедрами.

В голове девушки все завертелось. Близость Айка действовала как наркотик, возбуждала и дурманила. Грудь сразу набухла, соски отвердели, внизу живота разлилось тягучее томление, охватывавшее постепенно каждую клеточку тела. Оно горело и плавилось… А когда даже сквозь одежду Барбара ощутила твердую выпуклость разбухшей мужской плоти, она уже не владела собой, буря надвигающейся страсти выжала из нее стон.

— Так будет и на съемках? — прерывисто прошептал Айк.

Барбара поспешно отстранилась. Что они делают? Не зашла ли она слишком далеко, потеряв всяческий контроль?

— Что?

— Ты намерена почувствовать оргазм?

Девушку потрясли его слова.

— Оргазм? — запинаясь повторила она.

— Ты считаешь, я бревно и ничего не понимаю?..

Барбара онемела. Неужели ее реакция так очевидна? Нужно как-то выпутываться, решила она и довольно игриво спросила:

— А по-моему, ты сам ничуть не смутишься перед камерой оператора или своих ассистентов. Я не права?

— Сомневаюсь, — сухо уточнил он и тут же развязал ей руки и слез с кровати. — Пойду приму холодный душ. Репетиция окончена.

— Тогда желаю тебе спокойной ночи, — произнесла Барбара и тут же устремилась в свою комнату.

С того вечера они, казалось, заключили негласное соглашение насчет поцелуев и, отбросив всякое притворство, целовались по-настоящему. Правда, Барбара старалась контролировать свои реакции из опасения, как бы ее снова не занесло. Фокус заключался в постоянном напоминании самой себе: Шарон платит по счетам! И это срабатывало. Пока.

Несмотря на то что они целовались почти каждый день, ее внутреннее напряжение не ослабевало. Наоборот. Барбара всегда ощущала его присутствие, даже если Айка не было в комнате, и ни на секунду не забывала об опасности затеянной игры.

Но она училась понимать его тело. Например, стала точно распознавать мгновение, когда настоящее желание Шарона одерживало верх над притворным, положенным по сюжету. Это был едва уловимый момент. Руки Айка сжимались крепче, дыхание ускорялось, тело наливалось, что не могло не возбуждать Барбару. Ей все труднее и труднее становилось сохранять, хотя бы частично, собственную сдержанность. Теперь вечера, когда Шарону необходимо было уезжать куда-то из дому, пришлись кстати. Они служили перерывом в их постоянном общении и предоставляли Барбаре возможность собраться с силами.

Наконец Шарон объявил:

— Все. Готовы мы или не готовы, остальное будем доводить до ума на площадке… Группа в сборе. Я исчерпал, отпущенный нам продюсером лимит. Завтра Сэм Харрис встречает нас в Лос-Анджелесе. Собери, пожалуйста, вещи. Утром этим будет некогда заниматься. Учти, там жарко и половина барахла тебе не понадобится.

— У меня почти нет летних вещей. Я о них как-то не подумала, — растерянно пожала плечами Барбара.

— Мне бы твои заботы, — махнул рукой Айк и чмокнул ее в щеку. — В крайнем случае, что-нибудь купим. Неужели ты думаешь, я позволю актрисе Барбаре Молик, которую притащил аж из Европы и с которой связываю немало своих творческих надежд, ударить в грязь лицом?.. Глупышка! Не морочь себе голову и выспись хорошенько. Ты у меня в последнее время что-то побледнела и осунулась, хотя должен сказать — тебе это идет.

Глава 6

— Руки вниз — раз, два; вверх — три, четыре, — звучал голос из динамика магнитофона. — Руки на талию, высоко поднимаем колени. Как можно выше!

Оставшись одна в женской гримерной, актриса разделась до узких трусиков и белого кружевного бюстгальтера и занялась гимнастикой. Вместо того чтобы отправиться со всеми членами съемочной группы в ближайшую закусочную, она предпочла ограничиться яблоком и потренироваться. Если ей предстоит сниматься в некоторых эпизодах в полураздетом виде, следует быть в хорошей форме.

Барбара слегка нахмурилась. Окончательно столь щекотливый для нее вопрос все еще не был решен. В Нью-Йорке они с Шароном репетировали интимные сцены в одежде, в театре она играла их, обернувшись простыней. На театральных подмостках, где все — сама условность, это проходит, а в кино? Тут такой прием вряд ли подойдет. Хорошо, что хотя бы эпизод с привязыванием, который после долгих споров они решили отложить «для дозревания», будет сниматься одним из последних…