Мэгги без царя в голове

Оглавление

Алекс крепко сжал руку Мэгги, затем отпустил и встал.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, это ее конек.

— Ладно, ладно, порой меня заносит. Видимо, душа болит.

— Я был бы очень рад, если бы ты согласилась поделиться секретами своего красноречия с одним небольшим предприятием, за которым я сейчас приглядываю.

— Боже мой! — Мэгги закатила глаза. — Давайте все-таки вернемся к нашим баранам.

Дж. П. подняла руки:

— Так вот, на местном уровне полно таких вот «утиных» налогов, а также новых постановлений. И во многих городках налоговый инспектор имеет право расследовать деятельность любой фирмы. Причем ни повод, ни формальное согласие налогоплательщика или владельца фирмы не требуется. Он может ходить где угодно, рассматривать что угодно — инструменты, оборудование, все бухгалтерские книги.

— Без повода? — Алекс снова сел.

— Совершенно без повода. И это очень часто происходит. Я с этим столкнулась, когда практиковала за пределами штата. Выдержала, кстати, всего год и вернулась обратно в Нью-Йорк. Тут, по крайней мере, можно враждовать в открытую. Так вот, городок ввел новый налог, но никто о нем на самом деле не знал. Мой клиент переехал в этот городок, открыл магазин, уплатил все налоги, которые, по его мнению, должен был уплатить, и только через десять лет обнаружил, что забыл уплатить этот самый новый налог. Налог хоть и «утиный», но если собрать кучу уток, вместе они сумеют отщипнуть преизрядный кусок.

— Незнание закона не освобождает от его выполнения, — произнесла Мэгги. — Всегда считала, что это очень глупо. То есть одно дело, если вы хотели сделать что-то противозаконное — это одно, но если вы просто не знали? В конце концов, закон в таких случаях мог бы и делать поблажки.

— Давай потом к этому вернемся, хорошо? Ограничимся пока одним поводом для возмущения. В общем, он честно платил все остальные налоги. Налоговый инспектор знал, что он не платит «утиный налог», но молчал, молчал долгих десять лет. А потом на него набросился.

— Как это?

— Потребовал отчетность за последние десять лет. Это была настоящая охота. Я читала постановление. Мой клиент даже не мог ходатайствовать о его отмене. Налоговый инспектор имел право делать все, что угодно, без ограничений. А потом он предъявил моему клиенту счет. Налоги за десять лет, штраф за неуплату, плюс ежемесячные проценты, ежемесячные взыскания — не забудьте помножить их на десять лет, — плюс реальная угроза провести изрядное время за решеткой. Мой клиент до смерти перепугался. Город нанял частного аудитора, который мог, как по приказу налогового инспектора, так и по собственной инициативе — хорошенько запомните это, а уж потом беспокойтесь о нашем правительстве, — проверить отчетность моего клиента хоть до сотворения мира. Налоговое управление — просто сосунки по сравнению с тем, на что способны эти парни.

— Прошу прощения, — произнесла Мэгги, — речь по-прежнему идет об Америке?

— Сама наивность. Это все законно, вот что плохо. Но хуже всего, когда аудитор и сборщик налогов договариваются и принимаются пугать проверкой всех вокруг. Единственный способ от них спастись — дать им на лапу. Закон на их стороне, а жадность довершает остальное.

— Шантаж, — произнесла Мэгги. — Я так и знала. Я с самого начала это знала. Бадди наверняка шантажировал половину города, и кто-то из них напугал его так, что он притворился мертвым. Потом он вернулся, его увидели, и кто-то из них его убил. Боже, я гениальна.

— Конечно, моя дорогая. Эта теория весьма привлекательна, и я уверен, что она весьма похожа на мотив интересующего нас преступления. И мы даже знаем, кто убил Бадди, не так ли? Осталось только узнать, как. Может, нам следует объединить усилия?

Дж. П. подмигнула Сен-Жюсту:

— Знаешь, красавчик, это лучшее предложение, что я получала за последний месяц.

Глава 20

Пресс-конференцию назначили на три часа на крыльце здания, где располагался офис окружного прокурора.

Сен-Жюст провел Мэгги через небольшую толпу журналистов и простых зевак прямо к Холл и, которая вместе с оператором выверяла ракурсы съемки.

— Добрый день, моя дорогая, как это мило с твоей стороны встретить нас здесь, — произнес он. — Прекрасная погода, не правда ли? На небе ни одной тучки. Твой цвет лица прекрасно смотрится в солнечном свете.

— Алекс! — Холли обернулась и крепко обняла его. — Надеюсь, ты их послал? — прошептала она.

Доставить фотокопии привратнику Холли должен был актер, друг Носокса, — здоровенный, похожий на итальянца парень, который зарабатывал на жизнь, целыми днями нарезая филе из камбалы в рыбном магазине, — на тот случай, если кто-то поинтересуется внешностью посыльного.

— Да, все идет по плану. Однако, увы, я должен попросить тебя еще об одной любезности.

— Все, что скажешь, красавчик. Я же говорила, что за мной должок. Может, даже не один, но не тяни. Ты же знаешь, у меня намечается очень серьезное дело. Сегодня обо мне узнает весь Нью-Йорк, завтра — вся нация, послезавтра — весь мир. — Она еще раз сжала его в объятиях. — Я так тебя люблю!

— Прошу прощения, — обратилась Мэгги к оператору, — у вас случайно нет гигиенического пакета? Меня вот-вот стошнит.

— Мэгги, веди себя прилично, — попросил Сен-Жюст. К ним присоединился Венделл. — Лейтенант, мое почтение. Спасибо, что сообщил нам о звездном часе Деттмера. Хотя я почему-то думал, что ты должен стоять на трибуне рядом с нашим глубокоуважаемым окружным прокурором, дабы разделить с ним всю славу.

Венделл поскреб щеку:

— Очень сомневаюсь, что ты так думал. Большой Босс решил присвоить все заслуги. Только не рассказывай мне, как по-дурацки я распорядился альбомом.