Войны мафии

Оглавление

Гарнет отвернулась от окна. Теперь она стояла лицом к Чарли. Он включил маленькую настольную лампу около всего кресла.

– Думая о таких вещах, на первое место подсознательно выносишь высокое развитие разнообразных технологий. Это неправильно! Прежде всего человечество обязано обуздать очень старомодный и плохо поддающийся контролю институт – а ведь это истинная чума для всего живого! Я имею в виду правительства, насадившие Плам-Айленды по всей стране.

Он шлепнул ладонью по своим коленям.

– Иди сюда. Садись.

– Сейчас, – рассеянно пообещала она и вдруг сорвалась почти на стон: – Я не могу!.. Видеть опять это жуткое место... Смотреть, как оно затаилось под золотыми солнечными лучами, в надежде улучить момент – и уничтожить благословенный уголок трех штатов, населенный рабочими, детьми, учеными, художниками... Что делать, Чарли?..

– Во-первых, немедленно подойти и сесть ко мне на колени. Вспомни, Плам ждет уже семьдесят пять лет, так что до понедельника потерпеть можно. Во-вторых, давай все обсудим и попробуем найти выход. У нас есть деньги, ученые, связи в политических кругах. К примеру, один сенатор в Коннектикуте считает себя моим должником, поскольку я сделал его главным действующим лицом в одном выгодном правительственном контракте. Он поможет нам начать компанию – соберем факты, пустим в ход проверенные методы «зеленых». Сидячие забастовки. Весной – флотилии частных лодок, блокирующие Плам-Айленд, На Лонг-Айленде вечно ищут, чем бы занять детей по воскресеньям? Ха!

Она стояла перед ним, кивая сначала медленно, потом все быстрей.

– Благотворительный концерт в Карнеги-Холл. Марафон из Хэмптона к Ориент-Пойнт. – В ее темных глазах засветилось оживление. – Подключим церковь. Местных политиканов. Университеты. Все, кроме военных, терпеть не могут бактериологическое оружие!

Гарнет медленно оживала – ее огромные глаза пожирали Чарли, руки непроизвольно сжимались, словно она была не в состоянии проследить за полетом его мысли.

Чарли притянул ее на колени.

– Ты имеешь представление, во сколько обходится дезактивация единицы химического оружия? – требовательно поинтересовался он. – Потребуются сотни специалистов, пропасть рабочих рук! Эта часть Лонг-Айленда стонет от безработицы. Расчистка Плам-Айленда вернет жизнь и процветание целому региону! Там нужно будет уложить миллиард тонн бетона, как в Чернобыле. Ба-а-альшие деньги!

Гарнет уютно свернулась около него, все еще не выпуская из рук фотографию. Ее голос прозвучал на удивление уныло:

– Еще глоток «Стрега». У-у, Чарли!

– Ты опять расстроилась?

– Чарли, меня и так рвут на части дюжины комитетов и комиссий, требующих статью и речь. С каждым днем я все больше втягиваюсь в работу Товарищества. И это все не считая «Ричланд»...

– Используй «Ричланд» в качестве стартовой площадки для наступления на Плам. Можно открыть филиал здесь.

– Чарли.

– Снова этот тон.

– Чарли, ты же знаешь, что Плам-Айленд – собственность департамента обороны. Как только твой дружок сенатор заикнется про Плам, он сразу получит под зад коленом.

– Для красотки-модели ты чересчур цинична.

– Прекрати. Ох, Чарли, это был просто восторг – вся эта воображаемая кампания. В точности то, против чего меня предостерегали врачи... Флотилия! Марафон!.. О Господи, что мы за болтуны.

– Из-за «Стрега», наверное. – Он потянулся за своим бокалом.

– Вот почему я тебя так люблю, – тихо произнесла она. – Ты такой же сумасшедший, как и я. – Она свернулась клубком. – Но гораздо более практичный: Чарли, как я тебя нашла?

– Двадцать раз в день спрашиваю себя об этом.

– С удовольствием родила бы тебе третью дочку. – Ее проказливые глаза прищурились. – Или еще пару мальчишек.

– Ты действительно сошла с ума.

Она немного помолчала, размышляя.

– Знаешь, я уже не жалею, что опять увидела Плам. Сейчас я не могу ничего с ним сделать. Но постараюсь. Ты правильно сказал, он ждет семьдесят пять лет. Подождет еще немного.

Октябрь

Глава 45

Мама, Николь, больше не навещала его в Бостоне. Она сняла коттедж на Багамах и поселилась там вместе с Банни и новорожденным, крепким малышом, названным Лео. Это и не китайское, и не французское имя, сказала Николь, но очень близко к Лао.

А Никки снял себе мрачную, чердачного типа квартирку, окнами на Чарльз-Ривер, где помещались только пишущая машинка, факс и несколько книг. Но его взбудораженные нервы не успокаивало ничто, даже полная изоляция от мира. Он не общался ни с отцом, ни с матерью, ни с Банни. Не снимал трубку телефона, не пользовался факсом. Это не нервный срыв, говорил себе Никки, скорее – пресыщение общением. Новые вопросы были бы повторением старых. Новые открытия – гибелью, разрушением всего достигнутого. Предложение отца, выбившее его из колеи несколько месяцев назад, все еще заставляло его проводить целые ночи без сна.

Ко всем прочим добавился новый вопрос, тоже угнетающий, – должен ли он жениться? Должен ли он учиться в Гарварде? Никки стоял у окна и смотрел, как осенний дождь превращает речную гладь в расплавленное, кипящее олово.

Должен ли он стать Номером Два для своего отца? Становится ли преступление вселенского размаха в силу своей грандиозности не преступным, а естественным в ландшафте конца двадцатого века?

Последний раз он видел Банни на Багамах, сразу после рождения Лео. Она сильно изменилась – из забавной, живой, сексуальной, озорной девчонки превратилась в застенчивого эльфа, ненамного старше, чем Лео. Никки считал, что жизнь в изоляции от мира очистила ее душу до эмбрионального уровня.