Ночной шедевр

Оглавление

Ирвин встал, прошел в студию.

Опять пасьянс из фотографий от стены до стены. Ирвин просмотрел его только один раз. Без лишних вглядываний понял, что пасьянс снова не сошелся.

Лайза молча стояла за спиной. Она явно раньше Ирвина поняла, что случилось.

Он отошел к окну, облокотился на широкий подоконник и принялся следить за пролетающим вдали самолетом.

Лайза без приказа собрала неудавшиеся шедевры и отнесла к ненасытному шредеру.

Чтобы не слышать звуки очередного аутодафе, Ирвин ушел на кухню.

Сандра с удовольствием, без малейшего признака раздражения или недовольства, потягивала апельсиновый сок. Завидев Ирвина, быстро схватила высокий стакан, налила густой оранжевый напиток, протянула.

— Угощаю!

Ирвин кивнул, взял стакан. Подержал в руках, поставил на стол.

— Опять мимо, — произнес он недоумевающим тоном. — Никак не могу понять — в чем я постоянно ошибаюсь?

— Попроси босса дать тебе другую модель, — дружески предложила Сандра, с веселым смешком. — Попроще.

— Ни за что! — твердо ответил Ирвин. — Я не отступлюсь, но… Но выходит какая-то чертовщина. Все, что ниже лица, — сверхвыразительно, великолепно. Но после этого смотреть на лицо совершенно невозможно…

— Не сделать ли мне пластическую операцию?

Ирвин не оценил шутку. Он напряженно думал о своем. Почему безупречная красавица и сегодня осталась такой же нефотогеничной, как вчера?

— Нет. Я добьюсь того, чего хочу! — проговорил он, отвечая не столько Сандре, сколько тревожащим его мыслям. — Только надо в этом разобраться…

— Может, попробуем другой вариант? — осторожно предложила Сандра.

— Какой?

Увидев напряженный взгляд фотографа, модель подняла глаза к потолку, задумалась, мечтательно произнесла:

— Ну… к примеру, я предстану в образе соблазнительной одалиски.

— Давай! — воодушевленно воскликнул Ирвин. — Сколько времени тебе надо на подготовку?

— Полчаса, не больше.

— Хорошо.

— Только не выходи, пока не позову.

Ирвин согласился и на это.

Сандра встала из-за стола, сделала шутливый реверанс и отправилась переодеваться. Ирвин принялся медленными глотками потягивать апельсиновый сок, пытаясь представить себе, что его ждет.

Но, войдя через полчаса по зову Лайзы в студию, он снова, как впервые, был поражен изменчивой и переливающейся красотой Сандры. Такой он ее еще не видел.

На подиуме среди живописно раскинутых покрывал серебрилась и сверкала не то русалка из волшебной сказки, не то новая обитательница гарема, которой предстоит сегодня ночью стать любимой женой падишаха. Серебряные гроздья падали на лоб с венца, украшавшего голову. Сверкали серебряные запястья. Покачивались длинные серебряные нити колье, спускавшиеся до кончиков груди, смело выглядывавшей из расшитого серебром короткого бюстье. Серебрились ножные браслеты, блестели расшитые жемчугом шаровары, и нежно сияло девичье тело, соперничавшее по красоте с украшениями и легко преодолевавшее их — как сама жизнь преодолевает любую, самую драгоценную рамку.

Ирвин вдруг ощутил себя растерянным, буквально раздавленным всем этим великолепием. Руки дрожали, когда он взялся за камеру, словно впервые в жизни. Может быть, поэтому фотосессия сразу пошла неудачно.

Сандра улыбалась, выдавая богатый ассортимент самых загадочных, волнующих, лукавых, соблазнительных улыбок. То прикрывала лицо тонкими пальцами в серебряных перстнях, то закидывала руку за голову и изгибалась, как томится юная одалиска в страстном предвкушении первых любовных ласк. То накидывала на себя прозрачное шелковое покрывало и кадр за кадром давала ему соскальзывать все ниже и ниже, постепенно приоткрывая красоту тела. Позволила себе спустить с плеча сначала одну бретельку бюстье, потом вторую. Затем бюстье было отброшено, розовые ладони оставались единственной защитой прелестей.

Когда Сандра двигалась, красота была в каждом элементе движения. Оставалось только вовремя нажать на кнопку.

Ирвин увлекся. Постепенно появилось предвкушение удачи.

Ну еще разочек, еще…

Но удача только поманила, только подразнила.

Поймав потухший взгляд мастера, Лайза сама определила: съемка закончена. И, не ожидая слов, сама потушила лампы.

Сандра со стоном утомления отправилась переодеваться.

— Я домой, — произнесла она по пути, ни к кому не обращаясь.

Ирвин молча кивнул.

Встревоженная его видом и молчанием, Лайза хотела взять камеру, чтобы приняться за распечатку снимков. Ирвин резко выхватил аппарат у нее из рук.

— Ты тоже можешь отправляться по своим делам, — заявил он тоном, не допускающим возражений. — Я все сделаю сам.

— Хорошо, — коротко согласилась Лайза.

Через десять минут в пустой студии мастер без лишних свидетелей разглядывал результаты очередной фотосессии. А через полчаса шредер трудолюбиво перемалывал в глянцевую лапшу то, что могло стать шедевром и не стало…

Чтобы не предаваться бесполезным самокопаниям, фотограф отправился в ванную комнату, чтобы в который раз ледяными струями прогнать мерзостное настроение.

Стоя под упругим душем, Ирвин пытался проанализировать ситуацию. В чем причина постоянных неудач? Фотомодель делала все как надо, ассистентка ставила идеальное освещение, он работал по всем правилам, а снимки все равно запороты. Что «Одалиска», что «Дама полусвета» — одно и то же неживое, кукольное, статичное лицо. Хотя вроде бы где-то в середине второй сессии пошли положительные сдвиги: в глазах Сандры появилось что-то похожее на динамику и живость, а улыбка постепенно становилась все более чувственной и раскованной. Тогда-то он и увлекся предвкушением удачи… Но это оказалось лишь очередной иллюзией. Почему его верный объектив, столько раз подсказывавший правильное решение, никак не может справиться с прекрасной моделью? В чем же причина? В Сандре? В нем самом? Что-то тут происходит, совершенно недоступное обычной логике.