Последний самурай

Оглавление

111

— Здравствуйте, — с большим трудом произнес он по-русски. — Я не знать ваше имя…

— Вряд ли вы смогли бы его произнести, даже если бы знали, — все тем же веселым тоном заявил пленник, без усилий перейдя на приличный английский. — Я вижу, вы говорите по-русски намного лучше, чем я по-японски, но все-таки мне кажется, что английский будет удобнее для нас обоих.

— Как вам будет угодно. — Господин Набуки постарался произнести это вежливо, но сухо: ему очень не понравилось то обстоятельство, что пленнику удалось навязать ему свой тон. — Вы совершили чудо, оставшись в живых и добравшись сюда, так что я не могу лишать вас права выбора в подобной мелочи.

— Чудо? — Пленник беззвучно рассмеялся. — О чем это вы, Набуки-сан? Уж не о тех ли двоих увальнях, которые пытались отправить меня на тот свет при помощи лома и охотничьего ружья?

— Лом? — переспросил господин Набуки.

— Толстый металлический прут, — пояснил пленник, — длиной около полутора метров и весом до десяти килограммов. С одного конца заостренный, а с другого, как правило, расплющенный наподобие э…, отвертки. Применяется в России до сих пор в качестве инструмента для земляных работ, скалывания льда и раскалывания черепов. Ну и еще в качестве рычага.

— Да, — сказал господин Набуки, — пожалуй, это было опрометчиво. Но вы должны войти в мое положение: откуда же на Кунашире возьмутся профессионалы? Вас я, конечно, не считаю.

— Вы мне льстите, — сказал пленник. — Сейчас я выступаю в роли любителя.

Господин Набуки поморщился.

— Полноте, — сказал он — Мне показалось, что у нас с вами доверительный разговор. Я же знаю, что вы офицер русской контрразведки.

— Вы в это поверили?

Пленник зашелся своим беззвучным смехом. Глядя на него, можно было подумать, что он является хозяином положения. Вероятно, то же самое ощущение испытывали и охранники, потому что один из них взял его за плечо и сильно встряхнул. Пленник не глядя ткнул его локтем в солнечное сплетение. Бедняга отлетел назад, ударился спиной о дверной косяк и тихо опустился на корточки, озабоченный только тем, чтобы снова начать дышать. Второй охранник занес над головой пленника бамбуковую дубинку, но тот молниеносным движением боднул его в лицо. Охранник выронил дубинку и обрушился в угол, едва не опрокинув стоявшую на высокой подставке китайскую вазу.

— Династия Цинь, — бросив на вазу быстрый взгляд, сказал пленник. Третий век до нашей эры. На вашем месте, Набуки-сан, я отозвал бы своих псов Если они и дальше будут встревать в разговор, боюсь, вы недосчитаетесь некоторых экспонатов своей бесценной коллекции.

Господин Набуки недовольно посмотрел на своих людей, которые, судя по всему, до сих пор не могли взять в толк, что с ними произошло, а потом обвел взглядом набитую редкими произведениями искусства комнату. Вести беседу с пленником на его условиях было унизительно, но приказать охране пристрелить его, как бродячего пса, означало бы признать свое поражение Кроме того, господину Набуки было интересно узнать, насколько русские осведомлены о его делах. Пленник, похоже, был не прочь поговорить, и господин Набуки решил пойти ему навстречу Он велел охраннику, который первым пришел в себя, развязать русскому руки и отойти в дальний угол. Сабуро молча стоявший за креслом господина Набуки, недовольно покачал головой и вынул из-под одежды огромный „магнум“ с глушителем.

— Мне нравится ваше мужество, — сказал господин Набуки. — Ведь вы не можете не понимать, что живым вам отсюда не выйти. Вы должны были знать это заранее Зачем же вы пришли?

— За вами, — просто ответил пленник, растирая затекшие запястья, на которых краснели глубокие следы, оставленные веревками. — Помните историю доктора Фауста? Он тоже обладал неограниченным могуществом, а потом за ним пришли — Вы не первый, — усмехнулся господин Набуки, — кто явился сюда, воображая себя Мефистофелем Ваши речи свидетельствуют об уме, но о человеке принято судить по его поступкам А с этой точки зрения вы, к сожалению, выглядите глупцом. Самоуверенным глупцом — Готов спорить, что вы получаете огромное удовольствие, повторяя эти слова каждому, кто стоит перед вами со связанными руками, — сказал пленник Господин Набуки нахмурился „Идиот убежден, что все, кроме него, — идиоты“, — вспомнил он. Неужели Акутагава имел в виду и его тоже? Во всяком случае, русский намекал на это.

— Хорошо, — сказал он, — оставим это. В самом деле, предаваться взаимным оскорблениям нет никакого смысла. Я понял вас так, что вы имели определенные и, видимо, весьма веские причины желать мне смерти. Вы собирали информацию обо мне, вы фактически выступили против меня с поднятым забралом, сделав все, чтобы привлечь мое внимание. Вы избежали покушения (и теперь я понимаю, как это вам удалось), пересекли пролив и высадились на территории моей усадьбы, убив троих охранников и надолго выведя из строя еще двоих. Все это было проделано мастерски, хотя и довольно грубо. Вы утверждаете, что не являетесь офицером контрразведки, и я не вижу причин сомневаться в ваших словах, поскольку ложь не способна ни усугубить, ни облегчить ваше положение. Так ответьте мне прямо, кто вы такой и почему хотели меня убить.

— Я не хотел вас убить, — живо откликнулся пленник. — Я вас убил. Вы покойник, Набуки-сан. Вы можете сколько угодно тешить себя иллюзиями, но вы умерли в тот самый миг, когда моя лодка достигла берега.

Господин Набуки услышал, как у него над ухом с характерным звуком провернулся барабан „магнума“, и понял, что Сабуро начинает терять терпение.