Нежная отравительница

Оглавление

Линнеа призналась, что, хоть она и обеднела за последние годы, кой-какое имущество у нее все же осталось. Треть денег, полученных от продажи квартиры, она держала в виде облигаций в банке, и оставался еще дом в Хармисто. А для Кауко одного этого дома достаточно, чтобы пойти на преступление. Яакко Кивистё позвонил своему адвокату Лаури Маттиле и рассказал про завещание. Тот заверил его, что страхи Линнеи напрасны. Завещание не имело никакой юридической силы, но, на всякий случай, он советовал написать новое завещание, которое бы аннулировало все предыдущие. К тому же, шантаж — серьезное преступление. Адвокат пообещал приготовить новое завещание и даже послать его Кауко Нююссёнену, чтобы он знал, что не сможет нажиться на смерти родственницы.

Линнеа сообщила, что собирается продать свой дом в Хармисто. Не мог бы адвокат помочь ей и с этим делом тоже? Маттила согласился, у него были связи в сфере торговли недвижимостью. Он сказал, что проблем с продажей не будет, сейчас на деревенские домики за городом повышенный спрос.

Успокоенная, Линнеа приняла горячую ванну и легла в постель. Яакко Кивистё зашел к ней пожелать спокойной ночи и принес чашечку чаю.

Когда он вышел, Линнеа снова подумала: как же Яакко состарился. Модный доктор превратился в испуганного старикашку, слабого и пугливого. Но он по-прежнему оставался джентльменом, и Линнеа была ему благодарна за помощь. Жаль, конечно, что мужчины доходят до преклонных лет в куда худшей форме, чем женщины, подумала Линнеа, провожая его взглядом. Если Маттиле удастся найти приличного покупателя для хутора, она может вполне задержаться в квартире, на радость старому другу.

Пока Линнеа спала, утомленная событиями последних дней, в Тёёлё в Хельсинки, ночь наступила и в Хармисто. Полицейские нажрались жареной свинины, и охранять порядок на пустом хуторе им надоело. Патруль удалился с места происшествия, констатировав, что подозреваемых нарушителей порядка задержать не удалось, несмотря на активный розыск.

Когда полицейская машина исчезла из виду, прятавшиеся в лесу злоумышленники выползли из темного ельника злые, как тролли, и голодные, как волки. Они тут же набросились на остатки поросенка, оставленные полицейскими на вертеле над потухшим костром. Вскоре от порося остались одни обглоданные кости. Хулиганы разбросали их по двору: часть попала на крышу дома. Оставшуюся горчицу размазали по окнам. Поскольку больше никакого интересного занятия не нашлось, взбешенные негодяи отправились пешком к лавке. Там они разбудили лавочника и заставили вызвать им такси.

Поджидая машину, они заметили на заднем дворе кошку Линнеи, поймали ее и забили до смерти о бак с бензином. Лавочник заперся в доме, но вызвать полицию не отважился. Когда приехало такси и забрало хулиганов, он вышел из дома и убрал останки кошки. Ему было жаль свою старую покупательницу Линнею Раваску. Похоже, вдова поступила недальновидно, позвонив в полицию. В нынешние время не стоит многого ждать от правосудия.

Ночью Линнею Раваску разбудил кошмар. Ей показалось, что она по-прежнему в своей постели на хуторе, и старушка зарыдала от страха, но затем она увидела светлые занавески на большом окне, совсем не таком, как в ее избушке. Линнеа включила ночник и с облегчением констатировала, что она в городе, далеко от Хармисто, в безопасности, в доме хорошего человека. Линнеа облачилась в халат, на цыпочках пробралась в библиотеку и достала последний том энциклопедического словаря. Открыла букву «я» и начала читать статью под выделенным жирным шрифтом заголовком «Яд»:

...

1. биол. Чуждое для живых существ вещество, которое даже при малых дозах вызывает серьезные нарушения в организме, сильные отравления, которые в некоторых случаях приводят к смерти. См. Смерть.

Линнеа Раваска долго читала сей опус, после чего на лице ее появилась хитрая улыбка. Она закрыла книгу и вернулась в постель. Впервые за долгое время на лице ее было написано счастье. Она возьмет судьбу в свои руки.

Глава 7

Кауко Нююссёнен, Пертти Лахтела и Яри Фагерстрём вернулись в Хельсинки после насыщенной событиями поездки в баню в Сиунтио. Собственно говоря, ни у кого из них не было своего жилья, если не считать таковым подвал, который Кауко Нююссёнен снимал на улице Ууденмаанкату. Официально место это для жилья не подходило, там не было туалета, только свет и кран с холодной водой. В раковину можно было пос-сать, если встать на табуретку, но по более серьезной нужде приходилось бегать в туалет ночного бара по соседству. Время от времени Нююссёнен ночевал в подвале, но обычно ему удавалось устроиться на ночь у приятелей. У Перы Лахтелы, например, была добросердечная подружка, некая Райя Ласанен, повариха, у которой была однокомнатная квартирка на улице Ээкрикинкату. Райя, или, как ее называли, Райкули, была пухленькой молодой женщиной, одного с Перой возраста, родом из Сяюнятсало, но с небольшой задержкой в умственном развитии. Слабоумной ее назвать было нельзя, но уж очень она была простовата. Пере дозволялось приводить на ночь приятелей, в основном, это были, конечно, Каке и Яри.

Парни проторчали в квартире пару дней, залечивая синяки, полученные во время поездки, и восстанавливая понесенные потери. Из магазинов Яри спер три пары брюк и рубашек взамен порванных в лесу. Како Нююссёнен же получил свою законную пенсию, выплачиваемую ему социальным фондом два раза в месяц. Для этого ему, правда, пришлось смотаться в Каллио* и постоять в очереди, но 1893 марки того стоили. Пера тоже получил свое социальное пособие в размере тысячи марок в месяц плюс надбавку как «питающемуся вне дома». Эти двое получали пособие от государства, Яри же существовал на законное пособие по безработице: он несколько месяцев проработал зимой на бензоколонке в Лауттасаари. Трудовые отношения пришлось разорвать из-за нелепого недоразумения, связанного с учетом товаров, продававшихся на бензозаправке. Яри вышвырнули, но в полицию дело передавать не стали. Таким образом гарантировав ему стабильный доход в размере около сорока пяти марок в месяц.