Проклятие Гиблого хутора

Оглавление

Некие силы или простое невезение дали нам понять, что придется вернуться. Когда мы снова взобрались на обрыв и в последний раз оглянулись на спасительную речную гладь, мы увидели, как мимо берега, точно челн Стеньки Разина, проплыл… другой автомобиль. Не узнать его было невозможно – это была машина двух братков, неизвестно как снова оказавшаяся возле Острова.

– Разве машины умеют плавать? – неуверенно спросила Эльза.

– А это что? – Ткнула Машка пальцем в покачивающееся на волнах транспортное средство.

– Глюк, – уверенно заявил Вилли и предложил: – Может пойдем от греха подальше, пока нас тоже куда-нибудь не смыло?

Глава 21

В лесу темнеет быстро.

Очень быстро стало понятно, что вдоль берега пройти не удастся – лес стоял сплошной стеной. Раньше я была уверена, что люблю лес, однако теперь оказалось, что природой лучше наслаждаться днем, когда деревья не корчат тебе в сумерках злобные рожи и не цепляются сучьями за что ни попадя. На Острове елки и вязы смахивали на злобных гоблинов, утыканных поганками и обвешенных лишайником. Крапивы тоже могло быть поменьше. Мне показалось, что, кроме крапивы, здесь вообще никакая другая трава не растет.

Когда мы набрели-таки на болото, стало еще хуже. Ни намека на тропу, а то, что есть, больше смахивает на «дорогу в никуда»: слева топь, справа – торфяник. Короче, сплошная трясина.

Мокрая осока больно хлестала по ногам, пока я бешеным козлом скакала по кочкам, боясь упустить из виду ушедшего далеко вперед Романа и стараясь не поддаваться массовому психозу, охватившему остальных.

Отвлекшись на плетеный садок, примеченный еще в прошлый раз, я не рассчитала очередной прыжок и с гиканьем бултыхнулась в трясину. Гадкая жижа, сыто рыгнув, приготовилась переваривать неожиданную добычу, но я была сильно против и барахталась изо всех сил. Мои усилия даром не пропали – я выползла на изумрудный бугорок. К старому слою грязи добавился новый, но я отнеслась к этому философски: со вчерашнего дня мне, видно, суждено ходить чумазой и мокрой.

Глаза и уши автоматически фиксировали все шорохи, потрескивания и дрожание теней. Меня не покидало ощущение, что, пока я разглядываю болотную фауну, кто-то из леса рассматривает меня. Затылок явственно покалывало и меня так и подмывало обернуться, хотя я прекрасно слышала, как сзади пыхтит и отдувается старый друг Вилли, а вовсе никакой ни «кенди-мен».

Но взгляд, обжигающий мне спину, принадлежал не ему.

Когда зуд стал невыносимым, я, не поворачивая головы, скосила глаза в сторону и попыталась просканировать чащу, сомкнувшуюся по обеим сторонам болота. На ближайшем раскидистом дереве сидел огромный филин, почти сливаясь с зеленым полумраком. Ссутулив плечи-крылья, он ухитрился так низко свесить голову, что, казалось, он держит эту голову с немигающими глазами в собственных лапах, слегка покачивая ее, как фонарь. Не знаю, может, для филинов это естественная поза, но мне стало не по себе. Я собиралась поделиться своими наблюдениями с кем-нибудь из своих, но филин, раскинув крылья, рванул с места и спланировал в гущу ядовито-зеленой травы.

Пока я глазела на птицу, Роман резко затормозил, так что я буквально ткнулась носом ему в спину. Сзади тут же навалился Вилли, а сверху еще Машка, стойко державшаяся форватере, и сладкая парочка из колдуна с миллионершей. В результате все мы повисли на кочке живописной, но весьма неустойчивой гроздью.

– Я вижу свет! – заверещала Эльза, видимо, перевозбудившись.

На мой взгляд, совсем необязательно было при этом так откровенно жаться к Роману, но девушка шла на рекорд, стремясь прибрать к рукам все мужское население нашего отряда.

Мы послушно уставились туда, куда она тыкала наманикюренным пальцем. На горизонте, как в банальной страшилке, мерцал болотный огонек. Он не был похож ни на звезду, ни на ее дальнее отражение. Нам стало совсем уж не по себе. Некстати вспомнилось, что близится купальская ночь – время разгула всякой нечисти. Тревожные мысли отозвались тупой резью в животе, от которой я согнулась пополам.

– Я боюсь, – пожаловалась Машка, дрожа всем телом.

– Я тоже, – ответила я срывающимся голосом.

– Нужно идти, – настаивал Роман.

Мы протестующе замычали. К тому времени совсем стемнело. Боли в животе усилились, меня начало трясти в ознобе.

Мы рассчитывали пересечь болото до наступления темноты, но теперь, когда она обступила нас со всех сторон, попросту не могли отличить относительно безопасные кочки от гибельной топи. Берег тоже было не видно.

Только этот мерцающий огонек впереди.

– Наверное, он указывает нам путь, – робко предположила Машка.

– Ага, или заманивает в самое гиблое место, чтоб уж наверняка, – скептически усмехнулся Вилли.

– Проверить можно только одним способом, – твердо сказал Роман, и мы понимали, что он прав.

Но как же нам было страшно! Меня колотила дрожь – то ли от вечерней прохлады, то ли от нехороших предчувствий. Рези в животе были чисто эмоциональной реакцией, вызванной страхом и невероятной безысходностью.

С той стороны, где по-прежнему висела яркая светящаяся точка, донесся странный звук, похожий на приглушенный птичий щебет. И все бы ничего, да вот только птицы ночью не поют. Конечно, настоящая ночь еще не наступила, но уже было совсем темно.

– Ребята, у нас просто нет другого выхода, – попытался Роман воззвать к нашему здравомыслию. – Нужно хотя бы добраться до суши – берег совсем рядом. Назад идти еще более опасно.

Мы нехотя подчинились и не прогадали: минут через десять болото, наконец, закончилось. Огонек исчез. Стало как будто немного светлее – может, деревья здесь росли не так густо.