Как холодно в земле

Оглавление

— Шон, ты не сделал ничего плохого! Никто не осудит тебя за то, что ты испугался! Наверное, стоит посоветоваться с отцом Брэди из церкви Святого Доминика…

— Тетя, я не хочу, чтобы кто-нибудь про это узнал!

Тетка встала и взяла чайник.

— Допивай чай, попробуй мой кекс и прочти письмо от матери. — Она помолчала. — А об остальном подумаем завтра.

Глава 12

— Как твои успехи на ферме? — спросил Маркби вечером, едва Мередит открыла ему дверь Лориного дома.

При виде Мередит он сразу приободрился. Она переоделась в красное платье рубашечного покроя, которое он особенно любил; судя по всему, она только что вымыла голову и высушила волосы, потому что они были пушистые и блестящие в тусклом свете лампы в прихожей. Маркби даже позволил себе помечтать: как славно было бы, если бы она вот так встречала его каждый вечер!

— Узнала кое-что интересное про секту «серых людей». Зато с Уинтропами особых успехов нет. Алвин показал мне фамильную Библию; довольно интересно. Но он ведь не очень разговорчивый! Он не хочет разговаривать о стройке и не любит чужаков. Говорит, они не любят, когда к ним кто-то приезжает, и я ему верю. Странное место! А ты знаешь, что их дом построен в 1692 году?

— Нет, как не знал и то, что у Уинтропов есть фамильная Библия! Ты явно добилась большего успеха, чем я.

— Возможно, я наткнулась еще на одну тайну. — Мередит рассказала Алану о докторе Греттон, дневнике Элиаса Линтона и описании пожара в молитвенном доме.

— Адрес Греттонов мне дал Алвин — скорее всего, только для того, чтобы поскорее меня сплавить. Уинтропы не любят отвечать на вопросы. Кстати, что там насчет «серых людей»? Атмосфера на ферме какая-то странная. Когда я побывала на месте пожара… я не выдумываю, но мне правда почудилось чье-то незримое присутствие… не слишком радостное к тому же. Мне кажется, в прошлом Уинтропов немало загадок. Как по-твоему, не могли те Уинтропы, что жили здесь в 1840-х годах, сами поджечь молитвенный дом?

— Зачем же им было поджигать, ради всего святого?

— Пока не знаю, но пытаюсь выяснить. По мнению Урсулы, в 1842 году Уинтропы, должно быть, считались, мягко говоря, чудаками. А если вспомнить, что теперешние Уинтропы — прямые потомки тех, викторианских Уинтропов, поневоле задумаешься…

— У каждого из нас в роду найдется пара-тройка странных предков, — возразил Алан. — В те времена, когда у Маркби хватало денег на всякие экстравагантные выходки, один из моих двоюродных дедушек держал ручного гепарда; он утверждал, что в нем нашла пристанище душа его усопшей жены.

— Не обижайся, но твой двоюродный дедушка был просто чокнутый. Уинтропы определенно в своем уме, но они не такие, как все. Кстати, отца Урсулы, того самого Мэтью Греттона, который проводил раскопки, не так интересует пожар, как богослужения «серых людей» и интерьер их молитвенного дома. Но какие-то соображения насчет пожара у него имеются. Более того, он много знает о том, почему члены секты подвергались гонениям. Вот почему мне непременно надо увидеться с ним. Урсула обещает все устроить; она даст мне рекомендательное письмо в Бодлианскую библиотеку. Она подтвердит, что мой интерес к предмету совершенно законен, и мне выдадут читательский билет. Тогда я смогу прочесть дневник Элиаса Линтона в оригинале!

— Как много ты успела за один день! — заметил Маркби.

— К сожалению, шаг вперед, два шага назад. Хотя… не знаю, как все это соотносится с твоим бедным трупом. Кстати, об успехах и расследовании, — спохватилась Мередит. — Ты что-нибудь узнал насчет клочка обгорелой материи, который я нашла?

— Мы проводим все необходимые мероприятия.

Маркби и не рассчитывал так легко отделаться. Мередит тут же вспылила:

— Перестань, не будь таким занудой! Ведь нашла-то его я!

— Что не дает тебе права рассчитывать на конфиденциальную информацию.

— Так нечестно! Я ведь рассказала тебе все, что узнала!

— Твои сведения не связаны с тайной следствия. — Увидев мятежные огоньки в ее ореховых глазах, Маркби сдался — возможно, из-за самих глаз. Хотя и знал, что она будет приставать к нему до тех пор, пока он что-нибудь ей не расскажет. — Мы пока не знаем точно, принадлежал ли тот клочок материи мертвецу, но это вполне вероятно. Застежка-«молния», единственный уцелевший предмет, иностранного производства; «молнии» такого рода обычно бывают на толстых джинсовых или кожаных куртках.

— Говорила я тебе, что он иностранец! Одни золотые зубы чего стоят! — Мередит кивнула с радостным видом, и пушистые волосы снова заплясали вокруг лица.

— О боже! — беспомощно воскликнул Маркби.

— Что? — Мередит смерила его недоуменным взглядом.

Маркби с трудом взял себя в руки и загнал в подсознание образы, созданные его буйной фантазией.

— Не воображай о себе невесть что! — сурово заявил он. — Между прочим, насчет того, что убитый — иностранец, сказал еще один человек. Убитый говорил с акцентом.

— Значит, вы нашли человека, который с ним разговаривал!

Маркби глубоко вздохнул.

— Не вижу причин, почему бы не рассказать тебе об этом; все равно я велел размножить его фотографию и повесить на бамфордском вокзале. Тамошний контролер как раз и опознал его по снимку. Скорее всего, неизвестный приехал в Бамфорд утренним поездом в среду, а вскоре после того его убили. Гарри, контролер, говорит, что незнакомец говорил как-то чудно, вот Гарри и решил, что он иностранец. А еще тот человек нес целлофановый пакет вроде тех, в какие упаковывают товары на пароме через Ла-Манш, в магазине беспошлинной торговли. Гарри — человек надежный, ему можно верить. Поэтому я приказал размножить плакат с фотографией покойного; возможно, его запомнил кто-то из пассажиров поезда Лондон — Бамфорд, прибывшего в одиннадцать десять в среду неделю назад. Один снимок мы послали в Скотленд-Ярд и попросили коллег вывесить его на вокзале в Лондоне, так сказать, на другом конце. Кроме того, на всякий случай мы разослали фотографии покойного во все портовые города на берегах Ла-Манша. До поездки в Бамфорд он мог пробыть в Англии всего день-другой. Вряд ли сейчас его кто-то опознает. Слишком много времени прошло.