Маленькое личико

Оглавление

Остальные детективы внимательно изучали свои туфли. Спасайся кто может.

– Молчание ягнят! – вскипел Снеговик. – Никаких следов взлома, ни малейшего шума. И вот что я хочу спросить: почему вы не разрабатываете Дэвида Фэнкорта как подозреваемого? Причем главного. Почему его имя не написано на этой доске, не обведено кружком и не помечено жирной цифрой «1»? А ниже, под номером «2», – имя Вивьен Фэнкорт? Это стандартная процедура, диктуемая здравым смыслом. Если нет следов взлома, первым делом прорабатываем семью. Не мне вас учить, сержант.

– Сэр, в ходе допроса меня не покидало ощущение, что Дэвид Фэнкорт искренне растерян, – неуверенно промямлила Чарли.

– А мне плевать, насколько он растерян! Первую жену этого парня убили, вторая на прошлой неделе заявила, что он выдает чужого ребенка за своего, а теперь вот испарилась, да и ребенка с собой прихватила. Вокруг этого Фэнкорта столько подозрительных обстоятельств, что мы проявим преступную халатность, если не займемся им самым плотным образом.

Саймон удивленно поднял голову. Ровно то же самое он говорил в пятницу, но Пруст отмахнулся. Какое нахальство: присваивать чужие идеи, даже словом не обмолвившись, у кого их украл! Сукин сын, нечего сказать.

– Да, сэр.

– Так займитесь же им!

– Есть, сэр.

– Сэр… – Саймон откашлялся. – Я думаю, в свете того, что вы сейчас сказали…

«В свете того, что ты нагло украл мою версию и сейчас выдаешь ее за свою собственную, самодовольный лысый говнюк…»

– Что?

– Вам не кажется, что имело бы смысл пересмотреть дело об убийстве Лоры Крайер? Я предлагаю поднять материалы, протоколы допросов и еще раз допросить Дэррила Бира.

– Ушам своим не верю! – вскрикнула Чарли. Ее глаза зажглись возмущением. – Бир сознался. Дэвид Фэнкорт в ночь убийства вообще был в Лондоне. И учтите, сэр, Фэнкорт сам бросил Лору.

Чарли принялась листать блокнот, отыскивая доказательства своей правоты.

– Он говорит, Лора была чересчур властной. Хотела сама все решать еще до рождения ребенка и не давала мужу права голоса. По его словам, Лора была женщина своевольная и пыталась полностью его захомутать. Он терпел, сколько смог, просто стыдился так скоро разводиться, но в конце концов не выдержал. К моменту расставания Дэвид едва мог выносить Лору. Считал ее, цитирую, «физически неприятной и занудной», но ненависти не испытывал. Просто с радостью отделался от нее. Не думаю, что Дэвид кипел такой страстью, чтобы наброситься на бывшую жену с кухонным ножом. Он нашел себе новую подругу – Элис – и был с ней счастлив. Наконец-то у него все складывалось хорошо. Никаких алиментов с него не взыскивали. Крайер зарабатывала кучу денег – гораздо больше Фэнкорта. Зачем ему убивать?

– Так, значит, Дэррил Бир кипел страстью к Лоре? – подначил начальницу Саймон. – Если это он, по-твоему, набросился на нее с ножом.

– Тут совсем другое, и ты, черт возьми, отлично это понимаешь, – огрызнулась Чарли.

– После смерти Лоры к Дэвиду переехал сын.

Пруст наморщил нос, словно детали этого дела были ему скучны и противны.

– Насколько я понял, его мать мечтала стать бесплатной Мэри Поппинс, а Фэнкорт мог спокойно обхаживать новую подружку. Это устраивало всех. По-моему, вполне правдоподобный мотив.

Чарли помотала головой:

– Вы его не видели, сэр. После развода с Лорой он хотел только одного – начать жизнь с чистого листа. Он не стал бы рисковать свободой. А вот Элис Фэнкорт… Могу вообразить, что она взяла на себя такой страшный риск.

– Ах, вообразить, – фыркнул Пруст. – Если бы я захотел привлечь на службу Джона Леннона, то нанял бы медиума.

– Сэр, можно мне… – опять встрял Саймон. Чертов Снеговик ждет результатов мыслительного процесса? Что ж, ему представился отличный случай с ними ознакомиться. – Вчера я просматривал материалы по убийству Лоры Крайер…

– Понятно. Только что вы попросили моего разрешения на то, что уже сделали.

Но в голосе Пруста прорезалось любопытство. Тягостная атмосфера чуть разрядилась – это почувствовали все.

– Я отметил некоторые обстоятельства… по-моему, несколько странные. Например, у жертвы не было ни синяков, ни ссадин на руках и ладонях. Если Бир вырывал сумку, а она отбивалась, должны быть следы.

Чарли окаменела.

– Не обязательно, – возразил Крис Гиббс. – Бир мог запаниковать и сразу ударить в грудь. Мы знаем, что так оно и было.

– В таком случае жертва, получив смертельную рану, довольно скоро перестала бы сопротивляться. Почему же на ее теле осталось столько волос и частичек кожи Бира? А под ногтями все чисто?

– Ну, это понятно, – отмахнулась Чарли. – Она же двумя руками держала сумку, которую вырывал Бир. Что же касается волос и частиц кожи на теле, Бир, вероятно, наклонился или присел над трупом. Должно быть, проверял карманы, чтобы не упустить ничего ценного.

– Тогда зачем он отрезал ремешок сумки? – спросил Саймон (этот диалог он уже прокручивал в голове). – Причем с обоих концов. Этого в секунду не сделаешь, если кожа добротная. А ведь жертва, получив смертельный удар ножом, лежала на земле и истекала кровью, так что убийца мог спокойно забрать добычу.

– Может, сумка была надета через плечо, – предположил Селлерс. – Многие женщины так носят. Жертва упала и прижала ремешок к земле. Если убийца был без перчаток, он бы остерегся трогать тело.

– Отрезанный ремешок нашли рядом с трупом, а не под ним, – возразил Саймон, удивляясь, что приходится сообщать столь важные факты Селлерсу, который по этому делу работал. Неужели никто не обратил внимания на эту немаловажную деталь? Да что на них нашло, черт возьми? – Как-то все не стыкуется. Получается, ремешок отрезали специально – чтобы показать, что украдена сумка и что убийство совершил грабитель, которому оказали сопротивление.