Маленькое личико

Оглавление

Я опускаюсь на колени, прижимаюсь лбом к двери и прошу:

– Выпустите меня…

Бесполезно. Перед глазами всплывает образ Лоры Крайер. Если бы она могла видеть меня сейчас, то надорвала бы живот от смеха.

Свернувшись в комок, я плачу, не утирая слез. Гадкое зеленое платье промокает насквозь на груди. И ведь именно оно было на мне во время нашей единственной встречи с Лорой. В тот день после ее ухода я тоже выплакала все глаза, поняв, какой дурой она меня выставила. Не потому ли я так ненавижу это платье?

Тогда я еще не переехала к Дэвиду и работала в Лондоне. Лора записалась ко мне на прием под именем Мэгги Ройл. Потом я узнала, что так звали ее мать, пока та не вышла за Роджера Крайера. Родителей Лоры я видела на ее похоронах – еще и обиделась, наивная дуреха, на их холодную неприязнь.

На похороны мы с Дэвидом идти не хотели. Это Вивьен настояла. Она тогда очень странно выразилась: «Вы должны хотеть пойти». Правильнее сказать: «Вы должны пойти». Очевидно, Вивьен стремилась подчеркнуть, что важно исполнить долг по доброй воле, а не из-под палки.

Мэгги Ройл была в тот день моим первым пациентом. Она настояла, чтобы я приняла ее рано утром, поскольку в десять у нее совещание на работе. По телефону я спросила, как и любого нового пациента, чем она занимается. Она ответила: «Исследованиями». Думаю, это соответствовало действительности. Лора была ученым – специалистом по генной терапии, но благоразумно не упомянула, что занимается наукой.

И вот она вошла в мой илингский кабинет: аккуратный, неброский макияж, синий костюм от Сен-Лорана – кстати, в нем-то ее и нашли убитой, как рассказывала Вивьен. «Он весь задубел от крови, – поделилась она со мной, а потом, будто вспомнив, добавила: – Кровь очень густая. Как масляная краска».

Вивьен не скрывала своей радости, когда Феликс переехал в «Вязы».

«Он так счастлив здесь! – повторяла она. – И меня просто обожает». Думаю, Вивьен и вправду не в силах понять разницу между общим благом и своим личным предпочтением.

Лора была маленькая, с детскими руками и ногами, но в тупоносых замшевых туфлях на высоких каблуках казалась почти с меня ростом. Меня удивило сочетание оливковой кожи и ярко-синих глаз с ослепительно снежными белками. Из-за таких глаз лицо выглядело едва ли не серым. Волосы у нее были длинные, почти черные и вьющиеся. Большой рот, пухлые губы, прикус слегка неправильный, но это ее не портило. Помню, я сразу отметила, что женщина сильная и уверенная в себе. Мне даже польстило, что такая пришла за помощью. Мои пациенты часто неряшливы и несчастны. Лора была полной противоположностью.

Мы поздоровались и улыбнулись друг другу. Я предложила сесть, и она устроилась на диванчике напротив меня, закинув ногу на ногу и скрестив лодыжки.

Как и любого пациента на первом сеансе, я попросила ее рассказать побольше о себе – все, что она считает важным. Разговорчивых людей проще лечить, поскольку они много сообщают о себе, и Лора была из таких. Постепенно я уверилась, что смогу ей помочь.

Сейчас даже неловко вспоминать. Я сидела, кивала и записывала, а она, должно быть, поражалась, какая же я легковерная идиотка – не знаю, как выглядит Дэвидова жена. Видимо, на то и был расчет: наверняка она подозревала, что едва они расстанутся, как Дэвид уничтожит все фотографии, напоминающие об их браке.

Голос у нее был глубокий и серьезный. Я тогда подумала, что при более близком знакомстве она бы, наверное, мне понравилась.

– Мы недавно расстались с мужем, – начала Лора. – Сейчас как раз оформляем развод.

– Сожалею.

– Не нужно. Мне стало гораздо лучше. Только одного развода мало. Я хочу полностью аннулировать этот брак – взять бы какую-нибудь справку, что мы никогда и не были женаты. Смыть позор, стереть его начисто. Эх, почему я не католичка…

– Долго ли вы были вместе?

Я подумала: может, муж ее избивал?

– Всего лишь одиннадцать месяцев. Мы встречались, я забеременела, и он сделал предложение. Остальное, думаю, ясно. На тот момент мне это показалось отличной мыслью. Я пробыла его женой – или, лучше сказать, он пробыл моим мужем – два месяца, и я ушла.

– Так у вас есть общий ребенок?

Она кивнула.

– И почему же вы… ушли?

– Я обнаружила, что мой муж – бесноватый.

По роду занятий мне часто доводится слышать от людей странные вещи. После Мэгги Ройл у меня в тот же день был пациент, который выходил из себя, если слышал, как его имя произносят незнакомые люди, пусть даже речь шла о другом человеке. Из-за этой фобии бедняга не раз устраивал драки в пивнушках.

Но все-таки я удивилась, услышав от Мэгги Ройл слово «бесноватый». Она выглядела разумной, образованной, элегантной – такие люди не верят в нечисть.

– Я позволила ему видеться с ребенком, но редко и только при мне, – продолжала Лора. – Хочется совсем запретить, но не знаю, как это сделать. Не волнуйтесь, я понимаю, что это вопрос не к вам: вы гомеопат, а не юрист. Юрист у меня хороший.

– Вы сказали «бесноватый»… – неуверенно начала я.

– Да.

– Вы имеете в виду то же, что и я?

Лора посмотрела на меня непроницаемым взглядом.

– Я не знаю, что имеете в виду вы, – наконец ответила она.

– Можете дать определение бесноватости?

– Это когда человек одержим духом.

– Злым?

– О да. – Лора откинула волосы от глаз. – Злейшим.

Среди самых неадекватных пациентов немало таких, что выглядят вполне нормальными, пока не поговоришь с ними подольше. Я решила поддержать игру и узнать как можно больше о фантазиях Мэгги Ройл. Я заподозрила, что у нее серьезное расстройство, которое не лечится гомеопатическими методами. Тогда я просто передам ее психиатру.