Маленькое личико

Оглавление

Горло перехватывает, становится трудно дышать. Я знаю, что мой желудок не примет ничего – ну разве что воду. Молча провожаю взглядом Вивьен. Снова одна – сижу и плачу, потеряв счет минутам. Слезы текут по щекам. Полное опустошение. Заставляю себя думать, двигаться и жить дальше. Никак не предполагала, что так быстро сломаюсь, – ведь не прошло еще и недели.

Я понимаю: если Вивьен велела Дэвиду приготовить мне еду, нужно спуститься. Вдруг вспоминаю, что у меня в кармане подобранный диктофон. Я недавно прослушала кассету в ванной: ничего существенного – какое-то деловое письмо, начитанное Дэвидом.

Возвращаться в его кабинет выше моих сил. Не могу даже поверить, что у меня вообще хватило смелости туда войти. Просто засовываю диктофон в платяной шкаф – в карман мужних брюк, которые он давно не носит. Потом сажусь к туалетному столику и расчесываюсь. Конечно, мне плевать на внешность – просто хочется вспомнить, как я жила, пока все не полетело под откос.

Спускаюсь на кухню, спотыкаясь на лестнице. В голове какая-то муть и труха, словно мозг медленно разлагается. Туман в сознании изредка прорывают связные мысли. Например, о том, что нужно самой найти Дэвида, а не выжидать, пока он позовет. Если он припас для меня какой-нибудь новый кошмар, лучше принять испытание прямо сейчас.

Дэвид на кухне, с малышкой. Она лежит на пеленальном столике у дверей и бодро сучит ножками. Играет радио – то ли третья программа Би-би-си, то ли «Классика-FM». Дэвид слушает только эти две станции. Дым, пахнет жареным мясом. Горло сжимает спазм. Дэвид начинает монотонно перечислять:

– Яичница, ветчина, сосиски, фасоль, грибы, помидоры, тосты.

– Что-что?

– Воспитанные люди так грубо не переспрашивают. Это меню. Ты же еще не завтракала. Может, тебе хочется чего-то другого? Например, копченого лосося или икры?

– Я не хочу есть.

– Мама велела приготовить что-нибудь для тебя.

Я замечаю свою сумочку, ключи от машины и телефон на кухонной стойке. Вивьен, как всегда, сдержала слово.

– Все готово, я даже подогрел тебе тарелку.

Я благодарю. Он досадливо кривится. Угадывать мысли садиста – задача не из приятных, но что мне остается? Я пытаюсь понять, ждет ли Дэвид сопротивления, хотя бы вначале? Ему хочется растоптать мое достоинство. Пожалуй, это на самом деле его и заводит.

– Кусок в горло не лезет. Прости, я…

– Хоть попробуй, – упрашивает Дэвид. – Съешь фасолинку, грибок, а там поглядим… Может, аппетит и проснется.

– Ладно.

Я сажусь за стол, ожидая, что Дэвид поставит передо мной тарелку.

– Что ты делаешь? – удивляется он.

– Кажется, ты хотел, чтобы я поела.

– Не тут, глупышка.

Он смеется.

Обернувшись, я вижу, что он поставил тарелку на пол, рядом с помойным ведром.

– На колени – и ешь! – приказывает Дэвид.

Я зажмуриваюсь. Как он может это устраивать при девочке – невинном младенце? Когда она беззаботно лепечет рядом, все выглядит во сто крат гаже.

– Дэвид, пожалуйста, прошу тебя…

Я вижу, как его распирает от удовольствия, и сама толком не пойму, к кому взываю – к насмешливому садисту или разумному, доброму человеку, за которого когда-то вышла.

– Ты не приучена к туалету, – поясняет Дэвид. – Значит, и есть будешь с пола, как животное.

Мой разум словно судорогой сводит. Если я откажусь, Дэвид с радостью напомнит, что он способен навсегда разлучить меня с Флоренс. Я не знаю, правда ли это и пойдет ли он на такое, но рисковать глупо. Хватит уже быть наивной дурочкой.

Опускаюсь на колени у тарелки с горячей пищей. Лицо обдает паром. От запаха мутит, меня вот-вот вырвет.

– Не могу, меня тошнит, – шепчу я. – Пожалуйста, не заставляй.

– Элис, не испытывай мое терпение.

Пальцами подхватываю с тарелки гриб.

– Положи на место! – взрывается Дэвид. – Руки за спину! Хватай ртом!

Меня всю трясет, и я боюсь, что упаду. Говорю об этом Дэвиду.

– А ты попробуй, – издевается он.

Глубоко вздохнув, приближаю лицо к тарелке и вздрагиваю от запаха жирной пищи. Рвоту я сдержала, но слез сдержать не в силах. Стекая с подбородка, они капают в тарелку.

– Ешь, – приказывает Дэвид.

Я повинуюсь – прекословить нельзя, так пусть хоть поскорее все закончится. Но я никак не могу дотянуться до оранжевого месива из бобов и яиц. Озираюсь: малышка сучит розовыми пяточками. Вижу щетинистый бурый коврик у двери, ножки стола и стула, начищенные итальянские туфли Дэвида на фоне ослепительно белого плинтуса. Все выглядит так обыденно и мирно. Еще и под музыку оркестра, что играет мелодию из фильма «Короткая встреча».

В отчаянии, без сил смотрю на своего мучителя и надрывно всхлипываю. Его лицо коробится от гнева. Он резко шагает ко мне, занося руку. Вмиг понимаю, что он хочет ударить меня или даже убить. Рванувшись в сторону, валюсь на пол и задеваю плечом край тарелки, она подскакивает в воздух. Горячая жидкая масса залепляет мне лицо, шею и грудь, обжигая даже сквозь свитер.

– Пожалуйста, не бей меня!

– Бить тебя? Элис, я и не собирался тебя трогать!

Он изумленно смотрит на меня сверху вниз, а я лежу на полу и скулю.

– Я просто хотел прихлопнуть муху на ведре, но она улетела.

Я сажусь, торопливо стряхивая с себя липкое месиво.

– Элис, я не какой-нибудь изверг. Своим враньем и интригами ты истощила мое терпение, но я держу себя в руках. Другой бы на моем месте… Тебе еще повезло, что ты вышла за меня. Та к ведь?

– Да, – отвечаю я, а сама думаю: «Чтоб ты сдох».

– Посмотри, как ты вся извозилась. Грязная свинья!

Дэвид достает из шкафчика под раковиной совок и щетку и начинает сметать еду с моей одежды, а на деле лишь размазывает и глубже втирает ее. На кремовом свитере огромное мокрое пятно бурого цвета, как свежая кровь.