Последний иерофант. Роман начала века о его конце

• Предыдущая
• 13/56
• Следующая

— Не смотрите, mademoiselle, что господин Сатин сейчас так скромен и застенчив. Когда вы увидите, с какой энергией, с какой страстностью он борется за права клиента, как непреклонен в своем намерении покарать зло, вы, несомненно, убедитесь, что на стезе служения закону его ждут лавры блестящего прокурора — просто он пока не столь известен в столичных кругах. Не сомневайтесь — коллега непременно добьется обвинительного приговора для Кесарева! Если только этому не станет препятствием извечная медлительность властей, которая, боюсь, может позволить убийце скрыться. Нельзя терять времени. Да! Ведь Алексей Иванович к тому же специалист в области гражданского права, и ему, извините за каламбур, не составит большого труда вернуть принадлежащие вам по праву деньги. Ну-с вот, будем считать, что я вас уже познакомил — прошу любить и жаловать. Словом, скажу без преувеличения, господин Сатин на юридическом поприще — моя правая рука. Да и на футбольном поле!

Молли отвечала со вздохом:

— Что ж, я согласна… если Алексей Иванович воздержится от двусмысленных улыбок…

Сатин смущенно произнес:

— Помилуйте! У меня и в мыслях не было оскорбления на ваш счет. Эти замечания безосновательны. А вот Викентий Алексеевич, как всегда, шутит — я всего лишь скромный слуга закона. Прежде всего, примите мои искренние соболезнования.

— Алексей Иванович, разумеется, вы уже поняли из нашего разговора, что у госпожи Савеловой к вам просьба касательно дела об убийстве ее отца? На сей раз, правда, придется рассмотреть это дело в несколько ином ракурсе, но надеюсь, вы без труда найдете общий язык и мое вмешательство будет излишним. Всю необходимую документацию нынче же передам вам в бюро.

— Спасибо за доверие. Я послужу интересам дела и клиента с превеликим удовольствием. Будьте покойны, mademoiselle, слово чести! Ваше дело как раз по мне, иначе, признаюсь, я бы воспротивился.

— Ну, так значит, быть посему! Я рад, коллега, что в вас не ошибся.

Адвокат хотел было тут же уйти, но Сатин задержал его, протянув сверток:

— Да, чуть не забыл, этот Гуляев — какова власть денег! — непонятным образом заполучил у судебных исполнителей обратно свой револьвер, который должен был храниться у них до вступления в законную силу приговора в отношении настоящего убийцы. И вот подзащитный передает его вам, так сказать, на память, с дарственной надписью.

Думанский брезгливо развернул сверток и, прочитав на серебряной пластинке, искусно впаянной в рукоятку: «Адвокату Думанскому от благодарного негоцианта», удивленно воскликнул:

— Да уж, эту бестию ничто не образумит! Каким был, таким и остался! Наверное, уговорил приставов в суде подменить на такой же… Алексей Иванович, голубчик, вы держите его пока у себя! Не следует потакать даже «невинному» беззаконию.

Раскланявшись, довольный, что устранился от неприятного дела, Викентий Алексеевич оставил Молли с Сатиным tête-à-tête договариваться об условиях сотрудничества, а сам поспешно вернулся на поле. Перерыв подходил к концу, вот-вот должен был начаться второй тайм. «Теперь самое время развеяться… Но все же, как хороша! Удивительная женщина!» — невольно восхитился Думанский и с наслаждением ударил по мячу.

VI

В привычный час Викентий Думанский явился на службу, готовый с головой уйти в дела. Вежливо раскланявшись с присутствующими, он поспешил к себе в кабинет. Картина, открывшаяся взору корректного Викентия Алексеевича, была весьма неожиданной.

— Что здесь творилось в мое отсутствие?! — возопил адвокат.

На пороге тут же выросла тщедушная фигурка секретаря. Бедный служащий был столь испуган разгневанным видом начальника, что не мог выговорить и слова: он беспомощно хватал ртом воздух, издавая лишь нечленораздельные звуки.

— Я вас спрашиваю, что здесь происходило? — требовал отчета Думанский.

В кабинете царил невероятный бедлам: ящики письменного стола были выдвинуты до отказа, дверцы шкафов какой-то злой дух распахнул настежь, обнажив их деревянную плоть, — содержимое, в беспорядке разбросанное по всему помещению, свидетельствовало о еще недавно бушевавшей здесь стихии.

— Отвечайте же, кто учинил этот разгром? — Думанский едва сдерживал праведный гнев.

— М-м… Видите ли-с, Викентий Лексеич, тут ваша супруга… С вашего позволения, тык скыть… Я не смел препятстыть… — переминаясь с ноги на ногу мямлил секретарь. Казалось, он готов провалиться сквозь землю, будто был виноват в чем-то непоправимом.

— Зачем она пожаловала?.. Да полно вам! Перестаньте дрожать-то, а лучше скажите вразумительно.

— Ваша супруга только что была здесь, — набравшись смелости, наконец ответствовал секретарь. — Она, простите, все время кричала, что вы взяли какие-то порошки. Вот-с!

Думанский мгновенно покраснел и весь как-то сник. Подчиненный, уловив пикантность ситуации, в которую попал господин начальник, сразу обрел самообладание — перед ним стоял Думанский, которого незачем было бояться. В тоне секретаря появилась уверенность, даже некоторая игривость:

— Мадам также сетовала, что вы отобрали все ее деньги.

— Хм. Спасибо, — тихо произнес Викентий Алексеевич, стараясь не смотреть в глаза подчиненному. — Думал, что хоть здесь буду избавлен от ее истерик!

Секретарь совсем уже освоился с ситуацией и сам принялся было наставлять патрона:

— Не стоит так убиваться, Викентий Алексеевич. Даст Бог, все образуется: мало ли что между близкими людьми бывает? Она и еще сказала…

• Предыдущая
• 13/56
• Следующая