Свекруха

Оглавление

– Господи, зачем это – пост? – не поняла и почему-то расстроилась Анна. – И так в чём душа. Думаю, чего у тебя глаза запали и под ними чёрные круги? Как заключённый из Освенцима. А что тебе можно?

– Овощи, каши, масло растительное, хлеб только чёрный…

Анна засуетилась, открыла холодильник – на скорую руку соорудить что-нибудь постное. В принципе, она слышала: если поститься умеючи, грамотно, опытно – некоторым людям пост идёт на пользу, даже поправляются. Возьмите священников – все в приятном теле.

Но сын… С детства терпеть не мог овощи. Если Анна готовила борщ или щи, вся тарелка у него была увешана по краям гирляндами из вываренных овощей. Не любитель орехов, фруктов, изюма, зелени – всего того, что может поддержать до Пасхи. Как это отразится на его здоровье?

– Ты уверен, что это полезно? – осторожно спросила она. – Особенно в весенний авитаминоз, особенно тебе с твоей напряжённой работой? Я понимаю, раньше люди всё натуральное ели. Всю зиму сидели на жирной свинине-говядине – к весне требовалось организм оздоровить, очистить…

– Мама, кто тебе сказал, что пост – это диета? Великий пост испытывает веру на крепость. Усмиряет плоть, утишает дух.

Анна уже собиралась выключить компьютер, когда в телефоне высветился номер сына. Чужой мужской голос представился лейтенантом ГИББД и сообщил, что сын попал в ДТП. В первую минуту подумала, что это телефонное разводилово, о которых много говорят в последнее время.

Но никто с неё денег не просил. Ей назвали адрес больницы, где в реанимации находился сын. Слушая и холодея, Анна ногтями отодрала присохший пластырь в правом нижнем уголке экрана. Могла и не смотреть: 22. 22. Вот оно.

Ей сообщили обстоятельства аварии. Сын ехал по загородной дороге – никаких пересечений, встречных выездов и подрезаний. С видеорегистратора идущего сзади такси видно было, что автомобиль сына вдруг завихлялся, запетлял, помял несколько столбиков и на скорости съехал в кювет.

Такое случается, когда водитель уснёт за рулём. Или ему внезапно становится плохо, теряет сознание. Или он находится в алкогольном либо наркотическом опьянении. Сейчас сын в реанимации, состояние стабильно тяжёлое. Кровь и мочу взяли на анализ. Он у вас не страдает сердечными заболеваниями, не падает в обмороки?

Нет, нет и нет. Алкоголь, наркотики – чушь какая. Днём до трагедии она созванивалась с сыном. У него был тихий, томный, какой-то особенно светлый голос. Сегодня Страстная пятница – и он, по собственной инициативе, с утра крошки и капли воды в рот не брал. Только обмачивал губы минералкой из пластиковой бутылочки, которую всюду носил с собой.

«Дождётся, что грохнется в голодный обморок», – в сердцах подумала Анна. Вот оно! Мысль имеет свойство материализоваться.

– Бог не попустит, – слышно было, что на другом конце провода сын слабо улыбнулся над её детскими страхами. – Пост – это и есть самый верный оберег, мама.

Анна примерно представляла, что случилось на дороге. У сына от слабости за рулём закружилась голова, потемнело в глазах. Не успел съехать на обочину и заглушить машину. От удара, возможно, ударился виском. А если бы он погиб? А если бы на обочине стояла остановка, а на ней – люди?!

Анна сидела в изголовье сына. В реанимацию не пускают, но Анна известный в городе медик. Сын на несколько минут выходил из медикаментозного сна. Пошевелил губами, она наклонилась, чтобы понять.

– Виноват. Гордыня, – прошептал он. – Отец Леонид (духовник) предупреждал… Не послушал. Переоценил свои силы… Простите.

– Не-ет! Почему он, молодой, красивый?!

Когда сын висел между жизнью и смертью, когда неизвестно было, выживет ли, Анну поразила реакция Алёны. Она точно внезапно очнулась, вышла из бабочкиного забытья. Билась в руках Анны и выкрикивала ужасные слова:

– Почему он?! Сколько вокруг ползает никому не нужных, уродливых старух, похожих на жертв компрачикосов – никак не помрут, ничего с ними не случается? А молодые, любимые умирают?! – она скалилась, как зверёк, брызгала во все стороны белыми капельками слюны.

Анна тряхнула её:

– Не смей хоронить заживо. Он будет жить, слышишь?! И скоро мы с твоей мамой станем жертвами компрачикосов – ты тоже будешь так кричать?

Та, рыдая, села на пол, поджала намокшие от слёз, мятые крылышки. Анна опустилась рядом с ней. Привлекла к себе обозлённую, потерянную, запутанную – как она сама – девочку. Баюкала растрёпанную Алёнину голову, как ребёнка. Она не скажет сыну результата анализа. Зачем множить зло на этом свете?

На одной чаше весов – справедливость и её, Аннино, полное удовлетворение. На другой – хрупкое счастье троих. Сына, который не мыслит жизни без дочки. Его юной грешной жены. Их маленькой девочки.

Внучка родилась слабенькой, крестины отложили до года. Когда Анна подарила ей батистовую крестильную рубашечку, она заплясала, как гусёнок, путаясь в кружевном подоле, держась за перильца кроватки, затопотала ножками. И так её радость была мила и забавна, что все засмеялись.

Сейчас от Анны зависит всё. В её руках было решать судьбы.

– Ничего, всё потихоньку образуется. Всё образуется.

СВЕКРУХА

«– Ты не пори горячку: девушка у сына, видите ли, ей с первого взгляда не понравилась. Забыла, как мы с тобой сами тряслись, когда с будущими свекрухами знакомились? Какая разудалая девчонка ни будь, как ни хорохорься – всё равно страшновато. А ну, как не понравишься – а твоему парню дорого мнение матери? А если он плевать хотел на её мнение – ещё хуже. Потому что если хочешь узнать, как мужчина с тобой после конфетно-букетного периода будет в семейной жизни обращаться – посмотри, как он относится к матери.