Свекруха

Оглавление

Итак, у сына новая семья. У «той» тоже семья. Никому не нужный Лёшик провис между этими двумя полными благополучными семьями. Однажды был глубокий ночной звонок. За дверью маячило ненавистное лошадиное лицо. Скороговоркой:

– Татьяна Сергеевна, я знаю ваше отношение ко мне. Но вы родная бабушка! Меня кладут в больницу по женскому делу, на один день, понимаете (ещё бы не понять, милочка)? Всего один день! Вы можете один день в жизни побыть человеком?! Пусть не со мной – с внуком вашим вы можете быть человеком, я вас спрашиваю?!

А ты, милочка, спрашивала, как Татьяна выкручивалась одна-одинёшенька, когда сын был маленьким? Спрашивала Татьяну, когда вы с сыном ребёнка делали?! И нечего свой крест вешать на других!

Это Татьяна выкрикивала уже в спину «той», в панике, как от погони, громыхающей каблуками по лестнице вниз. На полу в прихожей изгибался в пелёнках «крест», по-мужски терпеливо покряхтывал. Оказалось: мокрый, хоть выжимай. Мокрый и ледяной. «Мама, как же ты была права!» Фразу нужно бы адресовать сыну, да попробуй его выцарапай из-под бока престарелой англичанки.

Подкидыш остался на ночь. Потом, в связи с осложнением у «той», ещё на ночь. И… пока на всю жизнь.

– Знаешь, чего боюсь больше всего? – страдальчески таращит глаза Татьяна. – Что «та» придёт и заберёт Лёшика. Хотя вроде не должна: ждёт ребёнка. Её устраивает сложившееся положение вещей. Подружились с ней и её мужем, представь себе. На что не пойдёшь ради Лёшика. А вот с сыном отдалились, отношения прохладные. Англичанка его, что ли, настраивает против.

– Господи, какие кренделя закручивает жизнь! – Татьяна качает головой, по-деревенски закутанной в платок. Смахивает расписной варежкой снег на скамейке, мы садимся.

– В последнее время философом заделалась. Знаешь, что поняла? Что отцовству и материнству человек научается быть лет в шестьдесят. Не раньше. И начинает понимать это только на внуках. Я сейчас с ужасом думаю: разве мы любили своих детей? Вспомни: да нам вечно некогда было, не до этого, всё бегом, бегом. Дети росли, как обсевки, между делом. Молодость в башке шумела. Гормоны бушевали.

Помнишь, встретимся, одна мечта: скорее бы выросли наши детки, развязали руки, вот тогда заживём! Дуры! – Татьяна поправила платок. – Ничего не соображали. А нужно-то было той любовью… – она подыскивает слова.

– Упиваться ею, глотать, жадно поглощать. Черпать полным ковшиком… – подсказываю, напоминаю Татьяне.

– Злая ты… А у меня, – похвасталась, – на дверях недавно новая цитата появилась. В интернете наткнулась. «Главное в жизни – не любовь, а то, что после неё остаётся». Вот! Про Лёшика думаю: господи, останови время, растяни минуты. Вот мы его купаем – это же такое блаженство, наслаждение: приготовления, суета! Видела бы ты при этом деда: лицо, будто ему самому два годика, и это его в ванночке купают! Кормит кашкой – губами причмокивает. Спать укладываем, ссоримся: кому колыбельную петь. Ревнуем друг к другу, дураки старые… Ко-оля! – трагически вскричала Татьяна. – Дурак старый! Коляску прямо под сосульки завёз! Ко-оля!

Татьяна, мощно, поршнеобразно задвигала бёдрами в толстых лыжных штанах, затопотала к коляске. Тревожиться, спасать, беречь, заботиться. Перетекать в сосуд по имени Ребёнок.

СТРАСТНАЯ ПЯТНИЦА

Безусловно, в этом мире присутствовало что-то. Что-то сверхъестественное, непостижимое. Изредка до Анны доносилось слабое эхо, отголоски неких подающихся лично ей знаков, сигналов – которых, увы, ей не дано было расшифровать. С тем же успехом можно перед букашкой развивать философию Ницше или теорему Штейнера.

Вот, к примеру. На телеэкране мечущаяся фурией по своей навороченной кухне Юля Высоцкая бросалась к духовке, где грозил подгореть её экзотический завтрак, со словами: «Не дай бог!» Одновременно в открытую дверь балкона доносился со двора голос соседки, заботливо напутствующей мужа: «Не дай бог, нажрёшься, паразит!» Анна смотрела телевизор одним глазом, одновременно просматривая газету. Тотчас глаза выхватывали строчку: «…Спортсменка Дарья Недайбог…»

Зачем, почему? Колоритная казацкая фамилия – и не такие встречаются, но… Какое странное, настораживающее тройное совпадение!

Или сын собирался куда-то и кричал: «Мам, где ключ?» В ту же секунду голос в телевизоре жизнерадостно восклицал: «Ключ от всех запоров!» – а едва Анна переключала канал, там начинался фильм «Ключ без права передачи». Ключ от чего, от каких тайн без права передачи вручался не ведающей Анне? Совпадения, совпадения – не слишком ли их много?

На кухне у Анны висели часы с мигающими изумрудными циферками. И вот что она заметила. Она редко на них взглядывала, но стоило поднять на них нечаянно глаза – почти всегда они показывали одно и то же время. 22. 22. Что за тайная сила заставляла её оглянуться именно в этот момент? О чём тщетно предупреждало букашку Анну роковое число?

Когда переезжали на новую квартиру, зеленоглазые часы сломались. Но был компьютер с указателем времени на панели. В первый же вечер Анна скосила на него глаза. 22. 22… Чтобы не напрягаться, заклеила пластырем правый нижний угол экрана.

Каждый человек сдаёт два главных экзамена в жизни. Первый: отношение к престарелым родителям, чтобы после их ухода не мучила совесть. Второй: воспитание детей, чтобы самим уйти со спокойной душой, оставив их самостоятельными в этой жизни.

С первым испытанием – на родителей – Анна, прямо скажем, не справилась, сдала на «двойку». Поздно исправлять: экзаменатор не подкупен, и переэкзаменовки не будет. Второй экзамен на грани провала.