Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в

Оглавление

109

И еще раз посмотрела, но глубже.

– Вот видишь, у меня есть Сила.

– У нас есть Сила, – поправила Берта. – Считай, что у нас одна тарелка супа на двоих, вот только у меня черпак вместо ложки.

– Ой ли?

– А если ты читаешь мои мысли, я могу прочесть твои. Чувствуешь, как плещется сказочная Сила? Она размыла границы между нами. Но у меня не осталось ни кошмаров, ни желаний – все они собрались здесь во плоти! Как ты будешь мною управлять?

А вот я про тебя кое-что знаю! – проговорила она с какой-то неожиданной, совсем детской злобой, будто девчонка, наткнувшаяся на любовное письмо старшего брата.

Голова кружилась от ярости, и то была приятная ярость, праведная, подкрепленная мощью. Она только что нащупала его слабое место.

– Знаю, ради кого мы здесь собрались. Что ж, пусть приходит и полюбуется! Ты решил, что она согласится? Ха! Да погляди она на тебя сейчас, сама бы на плаху забралась и умоляла палача, чтоб он лишней минуты ее в живых не оставил!

Вампиры озадаченно смотрели на Мастера, но тот, судя по искривившимся губам, понял, кого Берта имеет в виду.

– Не вздумай так про нее говорить!

– Не кричи на меня, милый, мы еще не женаты. Хотя за чем дело стало? Давай поцелуемся.

– Что ты задумала?

– Сейчас узнаешь.

– Не подходи, – приказал Виктор, но вампирша уже двинулась к нему.

Ветер усилился. Скромный пучок на ее затылке, державшийся благодаря героическим усилиям двух-трех шпилек, растрепался окончательно. Темные пряди начали стремительно белеть, как будто Берта шла против метели и хлопья снега оседали на ее волосах.

– Что происходит? – Эвике дернула Уолтера за рубашку так, что отлетели сразу несколько пуговиц. – Господи, что с ней происходит?!

Но волосы Берты не поседели, всего лишь сделались белокурыми и закрутились в мягкие, ниспадающие локоны. Ветер стих так же внезапно, как и начался, потому что Виктор опустил руки и пошатнулся. Казалось, считанные секунды отделяют его от обморока.

А метаморфозы все продолжались. Черты ее лица изменялись, словно она была статуей, которую слепил неведомый скульптор, но под конец работы ему пришла в голову идея получше и он начал торопливо мять застывающую глину. Острые скулы втянулись, щеки сделались округлыми, с нежным румянцем.

На них проступили ямочки, будто кто-то два раза потрогал мизинцем сдобное тесто. Берта зажмурилась, а когда открыла глаза, их карий цвет полинял до небесно-голубого. Смягчились контуры узких, резко очерченных губ, нос тоже уменьшился. А под коричневым платьем, отлетавшем лоскут за лоскутом, оказалось другое, из синего атласа, с фижмами и глубоким декольте. Над ним неестественно и, как Берта успела подумать, неприлично высоко вздымалась напудренная грудь, украшенная мушкой. На ногах появились шелковые чулки, перехваченные лентой чуть выше колен. На ее маленькие ступни скользнули бархатные туфли, изготовленные в эпоху, когда обувь для правой и левой ноги шили по одним лекалам, а потому ужасно неудобные. Вокруг шеи обвилась алая лента, увидев которую Виктор сдавленно вскрикнул. Удивленная, Берта просто сдернула ее и провела пальцем по шее, но нащупала лишь безупречно гладкую кожу.

Ей следовало что-то сказать. Она даже знала, что именно.

– Как… меня… зовут? – прохрипела она, едва управляясь с чужим языком.

Но Виктор и не думал придираться. Его крик отозвался в самых глухих уголках замка.

– Тебя зовут Женевьева де Морьев!

– Так ты нас всех измучил, чтобы вернуть свою жену? Да будь ты трижды проклят! – всколыхнулась Эвике, но Виктор не обращал на нее внимание. Вообще ни на кого. Подлетев к той, что стояла теперь на месте Берты, он упал перед ней на колени и зарылся лицом в ее подол. И заплакал, не стыдясь приспешников, смотревших на него с нарастающим презрением.

– Я так и не поверил, что тебя казнили! – твердил он, захлебываясь, давясь словами. – Это потому, что я не видел твое тело… знаешь, я пошел потом на кладбище, куда всех свозили… и я… и я… но тебя я там не нашел! Отныне все будет иначе! Я создам для тебя новый мир! Если им правильно пользоваться, то заранее знаешь, каким будет результат! И тогда тебе не придется погибать, потому что ты все-все сделала правильно, просто так получилось… но в моем мире нет места случайностям… Это ведь ты, Женевьева? Скажи что-нибудь.

Содрогаясь от омерзения, она протянула руку, чтобы оторвать скрюченные пальцы, вцепившиеся в ее юбку, но вместо этого ее ладонь нежно погладила Виктора по щеке. По ней тут заструились его слезы, обжигающе-холодные. Тело уже не принадлежало ей, сама она занимала лишь уголок в голове, будто бедная родственница в чердачной каморке. Пора нанести решающий удар, прежде чем ее и вовсе вышвырнут на улицу. Но одного она так и не могла понять.

«После всего, что он сделал?» – воззвала она к той, чье сознание просачивалось в ее тело.

«Да» – прошелестел ответ.

«А я бы так не смогла».

«Смогла», – отозвалось эхо. «Смогла».

Берта задумалась.

И приняла решение.

– Поцелуй меня, – отчеканила она и Виктор, вскочив с колен, припал к ее губам, как паломник к священной реликвии. Обнявшись, они простояли так несколько секунд, пока их силуэты не замигали, то появляясь, то исчезая. Реальность пыталась проморгаться, чтобы окончательно понять, сняться ли они ей или взаправду существуют. Первый вариант оказался более заманчивым. Оба растворились в воздухе.