Оценить:
|
Плач
- Предыдущая
- 123/208
- Следующая
123
– О нет, брат Шардлейк, вы исполните свой долг. Я уже сообщил ваше имя. А теперь посмотрите вот это. – Он протянул мне другой ворох бумаг. – Подробности торжеств.
Я просмотрел их, вспомнив, как Пэджет и королева говорили о заказанных для нее драгоценностях и новых нарядах для фрейлин. И все же я вытаращил глаза, увидев масштаб запланированного. Адмирал поднимется по Темзе двадцатого августа с дюжиной галер. Корабли короля, встречавшиеся с этими галерами в сражении ровно год назад, должны выстроиться вдоль Темзы от Грейвсенда до Дептфорда, приветствуя его. Король примет гостя в Гринвиче, на следующий день адмирал по реке поднимется к Лондонскому Тауэру, а потом проедет верхом по улицам Лондона. Во время этой процессии лондонские олдермены и главы гильдий – и другие, включая старших юристов от всех судебных иннов, – выстроятся вдоль улиц, приветствуя его, все в своих лучших робах. Я закрыл глаза, вспоминая, как год назад стоял на палубе «Мэри Роуз», глядя на эти самые галеры, стрелявшие в наш флот.
– Ничего себе, а? – сказал Роуленд – даже его, похоже, это слегка потрясло.
– Да, мастер казначей.
Я стал читать дальше. Адмирал пробудет в Лондоне два дня и двадцать третьего верхом отправится в Хэмптон-Корт. По пути его встретит с приветствием принц Эдуард, лорды, дворянство и тысяча всадников. На следующий день он отобедает с королем и королевой, а потом в Хэмптон-Корте будут колоссальные празднества. И снова потребуется мое присутствие, как одного из сотен на заднем плане.
– Понимаю, это все, чтобы произвести на него впечатление. – Я положил бумаги на стол.
– Великие церемонии всегда были в духе нашего короля. От вас потребуется лишь стоять рядом в богатом облачении, как декорация, как фон. У вас есть золотая цепь для таких церемоний?
– Нет.
– Тогда добудьте одну поскорее, пока их все не распродали.
– Я буду готов.
– Хорошо, – сказал Роуленд. – А я напишу миссис Слэннинг. – Он сделал себе пометку, а потом взглянул на меня и устало сказал: – Постарайтесь держаться подальше от всяких злоключений, сержант Шардлейк.
* * *
Несмотря на предупреждение Роуленда, в тот день я вывел из конюшни Бытие, поехал в Грейс-Инн и спросил там, как найти контору Филипа Коулсвина. В его помещении, которое он делил с другим барристером, царил порядок, и я понял, что теперь буду смотреть на собственную контору как на царство хаоса. Меня отвели в кабинет к Коулсвину, который тоже был безукоризненным – все бумаги там были аккуратно разложены по полочкам. Сам же хозяин кабинета положил перо и встал, чтобы поздороваться.
– Брат Шардлейк, приятная неожиданность! Насколько я понимаю, миссис Слэннинг вас уволила. Сегодня утром я получил известие, что ее новый представитель – брат Винсент Дирик.
– Да. – Я приподнял брови. – Я знаком с Дириком.
– Я тоже – с его репутацией. – Мой коллега вздохнул. – В его письме говорится про ее планы поднять шум о том, что якобы мы с вами и ее брат сговорились с экспертом, потому что все мы еретики. Он также сообщает, что она написала на вас жалобу в Линкольнс-Инн.
– Сегодня утром я имел об этом беседу с казначеем и пришел заверить вас, что он считает жалобу глупостью, каковой она и является. Но также хочу предупредить вас насчет Дирика: он настырен и не очень разборчив в средствах.
– Я подумал, что, может быть, Дирик надеется поднять шум насчет этих обвинений в еретическом заговоре и запугать меня и, возможно, мастера Коттерстоука, чтобы прийти к соглашению. – Филип покачал головой. – Но мы оба знаем, что ничто на земле не приведет их к соглашению.
– Казначей Роуленд велел мне держаться подальше от этого дела, особенно потому, что я назначен на мелкую роль в церемонии встречи французского адмирала в следующем месяце.
– Тогда я вам тем более благодарен, что зашли. Я вчера говорил с Эдвардом Коттерстоуком об этих последних обвинениях. Он не сдвинулся ни на дюйм. Даже вышел из себя, когда я рассказал ему о последней выходке его сестры. И сказал странную вещь: на худой конец, у него есть нечто такое, что уничтожит Изабель.
– Что он имел в виду?
– Бог его знает. Он сказал это в злобе и отказался объяснять. Сказал лишь, что это не имеет отношения к данному делу, и быстро сменил тему.
– А Изабель как-то говорила, что ее брат совершил страшные вещи. Может быть, из-за этого они так и ненавидят друг друга?
– Не знаю, – сказал Коулсвин и покачал головой.
– Помните старика-слугу, который встревожился их поведением на инспекции? Он по-прежнему присматривает за домом?
– Да. Но, мастер Шардлейк, вам лучше последовать совету вашего казначея и оставить это дело.
– Я все равно не останусь в стороне, если в суде примут эти обвинения. Названо мое имя.
– Но вы же не радикальный реформатор – вам нечего бояться.
– А вам? – напрямик спросил я.
Филип не ответил, и я продолжил:
– Изабель Слэннинг раздует скандал, какой только сможет. А что, если она на суде попросит вас через Дирика поклясться, что месса преображает хлеб и вино в тело и кровь Христовы?
– Сомневаюсь, что суд такое позволит.
– А если?
Коулсвин закусил губу.
– Не уверен, что смогу это сделать.
– Вот этого я и боялся, – тихо сказал я. – Прошу вас подумать хорошенько, Филип. Это будет признанием в ереси. Подумайте, что станет не только с вами, но и с вашей женой и детьми. Со всеми, кто с вами связан. Даже со мной.
Лицо моего собеседника напряглось.
– Думаете, я уже не размышлял об этом, не мучился этим? Я постоянно молюсь, пытаясь понять для себя Божий промысел!
- Предыдущая
- 123/208
- Следующая