Королева моих грез

Оглавление

Молочно-белая кожа, маленькая высокая грудь с розовыми сосками. Ее красота потрясла его. Халед думал, что уже видел Джиджи обнаженной на сцене. На самом деле он не видел ничего.

Это была Джиджи, такая, какая есть. Не какая-то фантазия о женщине из кабаре, а настоящая, теплая, не слишком уверенная в себе и невероятно сексуальная. Он не был зрителем, не был ее боссом. Он просто мужчина, которого она выбрала.

– Не хочешь тоже раздеться? – Джиджи слегка ему улыбнулась.

Да, да! Все, что было раньше, исчезло, существовало только здесь и сейчас.

Джиджи собиралась соблазнить его. Однако это было абсолютно лишним: с того самого мгновения, как она посмотрела на него снизу вверх, лежа на пыльной сцене, он принадлежал ей.

– Это значит «да»? – Она подошла к нему вплотную и начала медленно стягивать расстегнутую рубашку с его плеч.

Халед почувствовал ее напрягшиеся соски на своей груди, и желание вспыхнуло в нем с небывалой силой. Он положил руки ей на плечи и ощутил, как она задрожала. Несмотря на то что Джиджи сама сделала первый шаг, у него было странное чувство, что любое неосторожное движение может ее спугнуть.

Кожа ее была прохладной и гладкой, как шелк. Все ее тело дрожало, когда она обвила руками его шею и заглянула в его глаза.

– Халед, – серьезно сказала она, – пожалуйста, не останавливайся сейчас.

– Ни за что на свете, – заверил он и одним движением усадил ее на стол.

Он не выдержал и обхватил губами ее напряженный сосок, и Джиджи ахнула, запустив пальцы в его волосы. Халед глухо застонал: надо немного сбавить обороты, иначе он опозорится, как пятнадцатилетний мальчишка с первой девушкой.

Черт возьми, он сейчас с ума сойдет! Только не здесь, не на кухне. Халед подхватил ее на руки и поднял по лестнице в свою спальню. Он понял свою ошибку, но было уже слишком поздно: он забыл, какое впечатление производит комната.

– Вот это да… Как в арабской сказке.

Входная дверь в форме замочной скважины, огромная низкая кровать – комната была скопирована со старинной гравюры московского терема. Видимо, для нерусского человека комната действительно выглядела как восточная фантазия.

Джиджи была далеко не первой женщиной, которую он сюда привел, но она была одной из немногих. Это была его личная территория, и он охранял эту часть своей жизни, но сейчас сохранять дистанцию не получалось.

Халед поставил Джиджи на ноги и обхватил ее лицо ладонями. Он нежно, но одновременно властно поцеловал ее, и Джиджи подумала, что ей всегда будет этого мало.

Халед развернул ее к себе спиной и поцеловал ее шею, отчего по спине Джиджи пробежала дрожь. Его руки скользили по ее груди, спускались по животу к бедрам и снова поднимались к груди. Он обжигал ее кожу своим горячим дыханием, и у Джиджи подгибались колени.

– Халед, – выдохнула она.

– Вечность, – сказал он по-русски.

– Вечность? – эхом переспросила она.

– Я ждал тебя целую вечность.

Халед ласкал ее так, будто ждал этого всю жизнь. Он поцеловал ее шею, и с губ Джиджи сорвался тихий стон.

– Ты этого хочешь, Джиджи?

Она развернулась к нему лицом и поцеловала его со всей страстью, которую он в ней разбудил.

– О да, – выдохнула она между поцелуями.

Халед обхватил ее бедра, и Джиджи обвила его талию ногами. Он перенес ее к кровати и уложил на спину. Он опустился перед ней на колени, ловко расстегнул пуговицу на джинсах и быстро снял их с нее.

– Не останавливайся.

– Милая, меня сейчас не остановит целая армия.

На Джиджи по-прежнему были крошечные блестящие стринги, в которых она выступала. Он провел пальцем по тонкой полоске на ее бедрах к почти ничего не скрывавшему атласному сердечку.

– Это, – сказал он, – неприлично.

Когда его пальцы проникли под тонкую ткань и прикоснулись к ее клитору, у Джиджи перехватило дыхание.

Халед возвышался над ней, такой же мощный и необузданный, как тогда, на сцене, только сейчас он был почти обнажен. Его голая грудь была покрыта темными волосками, стрелой спускающимися к низу живота. Джиджи прикоснулась к его напряженному члену, но он отстранился и одним движением снял с нее стринги. Под ними была лишь тонкая полоска золотистых волос, и у Халеда пересохло во рту от возбуждения.

Он развел ее ноги в стороны и приник губами и языком к ее разгоряченной влажной плоти. Джиджи ахнула и выгнулась ему навстречу, комкая руками простыни. Она чувствовала себя бесстыдной в своем желании, наслаждение волнами накатывало на нее. Джиджи вскрикнула на пике ощущений, ей казалось, что она распалась на миллионы крошечных осколков.

Сквозь пелену наслаждения она смотрела на его литые мускулы. Ей хотелось трогать и ласкать его, чувствовать напряжение под своими пальцами. Халед наклонился к ее груди и начал нежно ласкать губами ее соски. Джиджи едва могла выдержать эту сладкую муку.

– Халед, подожди, – нежно прошептала она. – Пожалуйста, я…

Он поднял затуманенный желанием взгляд и улыбнулся ей так, что все мысли мгновенно испарились из ее головы.

– Подумай о том, как сильно я был возбужден в течение последних сорока восьми часов, Джиджи. Это расплата.

Джиджи попыталась подсчитать, но мысли путались. Он имеет в виду, с момента их первой встречи? Не может быть!

– Но…

– Да, ты меня вычислила, – проворчал он и достал из прикроватной тумбочки презерватив.

Халед сбросил с себя остатки одежды и надел презерватив на свою возбужденную плоть. Он медленно вошел в нее и поцеловал в губы. Джиджи приподняла бедра, и он вошел еще глубже. Она тихо застонала, и Халед начал двигаться в ней. Они ритмично двигались в унисон, словно их тела были созданы для этого древнего, как мир, танца. Джиджи казалось, что она умрет от почти нестерпимого удовольствия, если вот-вот не достигнет оргазма. Ее плоть запульсировала вокруг его члена, и Халед стиснул зубы, сдерживая себя.