Гавань измены

Оглавление

На звук выстрелов ближайшая шлюпка подошла к кораблю, и на мгновение показалось, что «дромадеровцы» встревожились, возможно, предположили, что турки и египтяне атакуют их или друг друга, и лучше бы выйти в море. Но в действительности мистер Аллен лишь спустился за подзорной трубой.

Ничто не могло более расположить «сюрпризовцев» к «дромадеровцам», как многочисленные чашки чая, огромное количество вина, воды с лимонным соком и пища, которой они щедро делились. Ничто не могло так расположить «дромадеровцев» к «сюрпризовцам», как ужасающее испытание, выпавшее на их долю, их благодарность и провал миссии. Они отплыли в западном направлении, как приятели, как очень старые друзья, все различия между военными моряками и торговыми стерлись. Их сопровождали удивительно благоприятные ветра, почти такие же, что сопутствовали по пути в Египет, и к счастью, по большей части прохладные. Ежедневно расстояние до Мальты сокращалось на сто или сто пятьдесят миль, и каждый день после первых двух или трех капитан Обри делал попытку написать официальный рапорт.

— Послушай, Стивен, хорошо? — попросил он, когда они находились на 19°55' восточной долготы: «Сэр, имею честь сообщить, что в соответствии с Вашими приказами от прошлого месяца, я с отрядом под моим командованием добрался до Тины, а оттуда с турецким эскортом к Суэцу, где взошел на борт шлюпа Ост-Индской компании «Ниоба», погрузил отряд турок и при встречном ветре отправился к Мубаре... где с треском провалил задание...». Вся суть в том, как бы мне все это изложить, чтобы не выглядеть совсем уж дураком?

Глава восьмая

Джек Обри ступил на борт флагмана с официальным рапортом в руках через десять минут после того, как «Дромадер» бросил якорь. Адмирал сразу принял его и выжидающе смотрел из-за стола. Выражение лица, которое увидел сэр Фрэнсис, не принадлежало человеку, только что захватившему пять тысяч кошельков пиастров, и без особой надежды на удовлетворительный ответ адмирал произнес:

— Ну что же, наконец, вы здесь, Обри. Присаживайтесь. Каковы результаты экспедиции?

— Боюсь, неутешительные, сэр.

— Вы не догнали галеру?

— Догнали, сэр. Точнее, потопили. Но на борту ничего не было: они нас поджидали.

— В таком случае, — продолжил адмирал, — я закончу с рапортом, а потом продолжите. На том столике лежат несколько газет и последний перечень капитанов военно-морского флота. Мы получили его только вчера.

Джек взял в руки знакомый том. Джек отсутствовал не так уж и долго, но за это время успели произойти существенные изменения. Несколько адмиралов умерло, а их места, как и другие освободившиеся вакансии, заняли новые люди, поэтому все находящиеся в капитанском списке сдвинулись вверх. Те, кто был в самом верху, стали контр-адмиралами — синего флага или жёлтого, в зависимости от обстоятельств, а остальные передвинулись ближе к вершине. Дж. Обри сдвинулся уже далеко за середину, гораздо дальше, чем предполагало число новых адмиралов, и изучая причину, он обнаружил, что несколько капитанов выше его по старшинству умерли во время эпидемий в Ост- или Вест-Индии, а двое погибли в сражении.

— Враньё — это перетасовка оправданий, всё делается для того, чтобы свалить вину на других... дьявольский промысел... — тихо проговорил адмирал, постучав по страницам отчёта, сложенным в аккуратную стопку, и точно положив его на нужное место среди множества других. — Вы заметили изменения в рядах капитанов, Обри? На самом деле, многих пришлось убрать с постов: тех кто не смог доказать свои способности к управлению кораблём. Но я с огромным сожалением наблюдаю, что текущая верхняя часть списка капитанов не намного лучше прежней. Ни один главнокомандующий не сможет добиться выполнения поставленных задач, если его подчинённые столь некомпетентны.

— Да, сэр, — достаточно неловко согласился Джек после неприятно затянувшейся паузы. — Я принёс вам официальный рапорт, — и, положив конверт на стол, продолжил: — И с сожалением хочу отметить, что он вряд ли изменит ваше мнение к лучшему.

— Тысяча чертей! — сказал адмирал. Насколько Джек знал, он был единственным действующим офицером, который до сих пор говорил «Тысяча чертей!». — На это уйдёт вечность. Две, нет, три страницы мелким почерком, да ещё и с двух сторон. Вы не представляете, сколько мне приходится читать, Обри. Я только что из Тулона, и меня ждёт куча бумаг. Дайте мне синопсис.

— Что за синопсис, сэр? — опешил Джек.

— Вкратце... Выводы, тезисы... Ради Бога, вы напоминаете мне полоумного мичмана, которого я однажды из жалости к его отцу взял служить на «Аякс». «У тебя есть интеллект?» — спросил я его. — «Нет, сэр, — говорит он. — Я не знал, что он нужен на борту корабля, но обязательно приобрету его, когда мы причалим в следующем порту».

— Ха-ха-ха, сэр, — засмеялся Джек и начал краткий рассказ о своём путешествии, закончив такими словами: — ...Поэтому, сэр, я сбежал, поджав хвост, если позволите так выразиться, утешаясь только тем, что обошлось без жертв, за исключением переводчика.

— Очевидно, наша разведка допустила промашку, — проговорил адмирал. — И нужно тщательно в этом разобраться, — он задумчиво промолчал и продолжил: — Не исключено, что вы могли добиться чего-либо прямой атакой на Мубару: на рассвете высадить своих турок на берег и поддерживать их канонадой, вместо того чтобы возиться с галерой. Скорость — это сущность атаки.

Джеку четко приказали пройти по южному проливу, он хотел было заикнуться об этом, но быстро передумал.

— Я не хочу упрекать вас, ни в коем случае. Нет, нет... Но дело в том, что у меня для вас плохие новости. «Сюрприз» должен вернуться домой, либо на разборку, либо его продадут. Нет-нет, — воскликнул адмирал, подняв руку, — я прекрасно знаю, что вы хотите сказать. Я бы и сам себе это сказал, будь я в вашем возрасте и в вашем положении. Корабль в очень хорошем состоянии, с большим сроком службы впереди, и в скорости ему нет равных. Всё это так, хотя мимоходом могу отметить, что вскоре ему может понадобиться весьма дорогостоящий ремонт. Но ещё вернее то, что он очень-очень старый. Корабль был старым ещё тогда, когда мы отбили его у французов в начале прошлой войны, и по современным меркам он маленький и слабый, считайте, пережиток прошлого.