Хроники царя Давида

Оглавление

После окончания траура Вирсавия переехала во дворец со всеми своими ящичками и шкатулками, коврами, глиняными горшками, серебром и слугами; весь Иерусалим говорил об этом, а также о свадьбе, на которой настояла Вирсавия, ибо ребенок в ее чреве был уже большим; и когда шла она рядом с Давидом под балдахином, то переваливалась с боку на бок, словно утка.

Вскоре после свадьбы Вирсавия родила царю Давиду сына. Но то, что сделал Давид, не понравилось ГОсподу.

И послал меня ГОсподь к Давиду сказать: «Жили в одном городе два человека: один — богатый, а другой — бедный. У богатого было очень много овец и коров; бедный же не имел ничего, кроме овечки, которую он купил маленькой, выкормил ее, она выросла вместе с его детьми; и грел он ее у своей груди, и обходился с ней, как с дочерью.

Однажды к богатому человеку пришел гость, и тот пожалел взять из своих овец и коров, чтобы накормить гостя, а взял овечку у бедняка и приготовил ее для человека, что пришел к нему».

«Как ГОсподь свят, — разгневался Давид на богатого, — этот человек заслуживает смерти, а за овечку он должен заплатить вчетверо, потому что нет у него сострадания».

Тогда сказал я Давиду: «Ты — тот человек».

«Я так и думал, — молвил царь, — что история эта с подтекстом; отвечай мне: вправду ли являлся тебе ГОсподь или ты сам все выдумал?»

У меня затряслись поджилки, но дух ГОспода снизошел на меня, и я ответил царю: «Так говорит ГОсподь, БОг Израиля: „Я помазал тебя на царствование над Израилем, я спас тебя от руки Саула и дал тебе множество женщин, и дом Израиля, и дом Иудеи; всего этого было тебе мало, и я должен был дать тебе еще и то, и это. Почему же презрел ты заповедь ГОспода и согрешил пред его очами? Урию, хеттеянина, убил ты мечом детей Аммона, а его жену взял себе в жены“».

На это царь произнес: «Либо ГОсподь и впрямь говорит твоими устами, Нафан, либо ты наинаглейший человек по эту сторону Иордана, ибо разве не участвовал ты с самого начала в этом деле, где же тогда был твой честный голос?»

Живот мне свело от страха, но ГОсподь продолжал вещать Давиду моими устами: «Посему никогда не оставит меч дома твоего. Смотри, хочу я навлечь несчастье на тебя из твоего же дома, возьму жен твоих и отдам их на глазах твоих ближнему твоему, и будет лежать он с женами твоими при свете дня. Ты свершил тайно; я же сделаю это пред всем народом Израиля и в ясный день».

Сейчас он наверняка меня поколотит, подумал я, и потеряю я место за царским столом, и доходы мои, и титулы. Однако царь склонил голову и молвил: «Нафан, я согрешил перед ГОсподом. Но это в основном вина Вирсавии. Я сам не понимаю почему, но я в руках этой женщины, точно послушная глина».

Тогда я помолился ГОсподу, и дух ГОсподень снова сошел на меня, и говорил он Давиду: «Все-таки снял ГОсподь с тебя грех твой, ты не умрешь. Но потому, что поступком своим ты дал врагам ГОспода повод богохульствовать, должен умереть сын, который у тебя родился».

После чего дух ГОсподень покинул меня. Царь же, глубоко задумавшись, ничего больше не сказал, поэтому я потихоньку удалился и пошел к себе домой.

18

Да восславится имя ГОспода БОга нашего, сотворившего человека по образу своему; образ же его переливается множеством красок.

Прочитав до конца записки из архивов Иоава, я отнес их Ванее, сыну Иодая; тот приказал позвать меня к нему и осведомился, удовлетворен ли я тем, что узнал. Я отвечал ему, что письма и записи весьма ценны для Хроник царя Давида, ибо существенно дополняют историю согревающей сердце, нежной любви царя Давида и госпожи Вирсавии, которую описал в книге своих воспоминаний господин Нафан.

— Что же он там понаписывал? — заинтересовался Ванея.

Я вкратце рассказал ему.

— И ты поверил этому? — Ванея улыбнулся так, что я увидел его зубы. — Особенно в той части, что повествует о своевременной смерти хеттеянина Урии?

— Если не принимать во внимание некоторое преувеличение собственной значимости, — сказал я, — мне кажется, что господин Нафан весьма достоверно и подробно повествует о том, что видел собственными глазами и слышал собственными ушами.

— Это доказывает лишь то, — заметил Ванея, — что человек наряду с глазами и ушами должен использовать еще и ум, которым наградил его ГОсподь. Тебе не показалось, что Урия вел себя в высшей степени странно? Смотри-ка, человек возвращается домой с войны. Лагерь его стоял в поле, он скакал четыре дня, устал и покрылся пылью, но полон жизненных соков — и тем не менее не торопится к своей молодой жене, приславшей ему письмо, которое ты прочитал…

— Да простит мой господин своего слугу, но похоже, было много свидетелей тому, что Урия действительно улегся спать у офицеров дворцовой стражи, а не пошел в свой дом.

— А то, как он объяснил свое воздержание?

— Это звучало довольно высокопарно.

— Ну, а если Урия все-таки побывал у своей жены?

— Когда?

— Прежде, чем предстал пред очи царя Давида, дабы явить свои благородные чувства.

— Мой господин, вероятно, забыл, что госпожа Вирсавия послала к царю Давиду слугу, чтобы тот осведомился насчет Урии, и царь сказал, что она уже согрела воду омыть мужу ноги и так далее, но Урия так и не пришел.

— Это не является доказательством обратного.