Между ненавистью и любовью

Оглавление

— Официально мы супруги, — пожал плечами Гейбриел.

— Ну уж нет! — выдохнула она. — Мы сделали большую ошибку, связав себя брачными узами, но я не стану больше терпеть эту пытку. Пора положить конец этому недоразумению, Гейбриел!

— Что же ты предлагаешь? — прищурился он.

— Развод! Скорый и безболезненный. Кстати, я написала тебе письмо, оно на столе в кабинете.

— Вижу, ты не теряла зря времени. Удивительная оперативность!

— Мы уже потеряли массу времени! Нас ничто не объединяет! А после смерти твоего отца…

— Не нужно мне лишний раз о ней напоминать, — помрачнел Гейбриел.

— Извини! Но, так или иначе, я права. Мы поженились, потому что на этом настаивал Лайонел. Но и он позже пожалел об этом.

— Это действительно так, — сухо констатировал Гейбриел.

— Выходит, я все-таки права!

Гейбриел налил себе еще кофе и глухо произнес:

— По-моему, нам не стоит торопиться с разводом до похорон. Глупо выставлять себя на посмешище. Поползут слухи…

— Я и не предлагаю делать поспешные шаги! — горячо подхватила Джоанна. — Но и тянуть не следует. Отнесись к разводу серьезно!

— А я и не считаю это шуткой! — вдруг сорвался на крик Гейбриел. — И не позволю делать из меня клоуна!

— Ты первый затеял этот разговор! — снова вскочила Джоанна.

— Нет, моя дорогая, тему выбрала ты! Послушай, отложим этот спор до более подходящего момента. Мы оба сейчас чересчур взволнованы.

— Разве не ты сказал, что хочешь обсудить со мной важные проблемы?

— Да, но относительно похорон! — помрачнел Гейбриел. — Я хотел избавить тебя от лишних хлопот, но, видимо, зря торопился: меня здесь не ждали.

— Утром я представлю тебе список неотложных дел, — смягчилась Джоанна, — можешь внести в него дополнения. И пойми же наконец, что Лайонел был для меня не только свекром, но и близким человеком! Пожалуйста, забудь все прежние обиды и начни со мной сотрудничать, хотя бы из уважения к памяти покойного.

— Великолепная речь! Сама придумала?

— Нет, ты просто не выносим! Пожалуй, мне лучше подыскать себе другое жилье! — воскликнула Джоанна, задетая за живое его ёрническим тоном.

— Я погорячился, извини. — Гейбриел встал с кушетки. — Ты совершенно права, нам следует забыть все обиды и достойно похоронить отца. Мы ему многим обязаны. Не так ли?

— Да. Но сейчас я пойду спать. День выдался тяжелый.

— А я отведу на место собак. Они все еще ночуют у черного хода?

Джоанна молча кивнула, не в силах больше говорить, и, захватив поднос, вышла. Когда она поднялась на галерею, ее догнал Гейбриел. Сердце Джоанны забилось сильнее.

— Где я буду спать? — спросил он. — К себе ведь ты меня не пригласишь?

— Разумеется, нет!

Джоанна густо покраснела, но, к счастью, Гейбриел не заметил ее смущения: его взгляд устремился в конец коридора.

— Можешь пожить пока в своей прежней комнате.

Гейбриел обиженно нахмурился, и это не ускользнуло от Джоанны. Куда подевался надменный леопард, неуязвимый победитель, привыкший повелевать? Сейчас в его глазах читались боль и растерянность.

В коридор в белоснежном атласном халате выплыла Синтия. Волосы ее рассыпались по плечам, на лице не было и следа макияжа, а глаза покраснели так, словно она рыдала много часов подряд. Сейчас Синтии вполне можно было дать лет двадцать. Она уставилась на Гейбриела и простонала:

— Слава Богу, это действительно ты! Я было подумала, что мне мерещится твой голос. Боже, какой ужас! Какое горе!

Она бросилась к нему на грудь и уткнулась лицом в плечо. Гейбриел обнял ее и погладил по вздрагивающей спине. Синтия прильнула к нему еще теснее и принялась вздрагивать всем телом.

Это был изумительный спектакль, но Джоанна не испытывала ни малейшего желания созерцать его. Резко повернувшись, она вошла в свою комнату и захлопнула дверь, желая избавиться от навязчивого образа Гейбриела, заключившего Синтию в объятия.

Однако интуиция сурово предупредила, что вряд ли это удастся.

4

Скоро все закончится. Эти слова, словно заклинание, рефреном звучали в голове Джоанны, пока она, скорбно улыбаясь, пожимала руки участникам траурной церемонии. Как ни странно, печальная процедура стала единственной отдушиной в затянувшемся на несколько дней кошмаре. Печальная красота похорон, происходивших при большом стечении людей, их эмоциональный настрой были настолько пронзительны, что Джоанна почти забылась, погрузившись в величественное действо. И, идя по церковному проходу рядом с Гейбриелом, она не замечала ни многозначительных взглядов, ни перешептываний за спиной.

Синтия судорожно всхлипывала, внося некоторое разнообразие в поток традиционных слов прощания и соболезнований, но Джоанна успела привыкнуть за минувшие дни к ее выходкам и не реагировала на них.

Мачеха измучила прислугу постоянными придирками и распоряжениями, возомнив себя едва ли не главной скорбящей. Ей не нравились ни гимны, отобранные для отпевания, ни блюда, которыми потчевали собравшихся, но предложить что-либо взамен или помочь она не сочла нужным.

Джоанне казалось, что своей главной миссией мачеха считает наблюдение за Гейбриелом. Синтия буквально следовала за ним по пятам. Гейбриела это ничуть не раздражало, хотя раньше он и не уделял ей особого внимания. Впрочем, отметила Джоанна, тогда Синтия вряд ли бы приветствовала какие-либо его шаги к сближению, поскольку задавалась целью обворожить Лайонела.

Синтия умудрилась убедить Гейбриела отвезти ее в Лондон, заявив, что ей нечего надеть на похороны. И наверняка он оплатил все многочисленные покупки, с которыми она вернулась в Уэстроу.