Брачная ночь с графом

Оглавление

Адам со вздохом пожал плечами. Он никогда не задумывался об ответственности, связанной с титулом, так как не ожидал, что внезапно станет графом. Арендаторы и обширные земли?.. Пятилетний бездомный наследник?..

Адам снова вздохнул – но все еще колебался. Ему не хотелось заботиться о мальчике, но при этом он прекрасно знал, что ни за что не отправит Диксона обратно в приют. Ведь он, Адам, был человеком чести, а честь – это то единственное, от чего он не отказался, переезжая на побережье. Кроме того, он никогда не уклонялся от борьбы и от своих обязанностей. Не мог он этого сделать и сейчас.

Адам в очередной раз окинул взглядом мальчишку. Что ж, теперь став графом, он обязан был произвести на свет наследника. Но ведь после смерти Энни он поклялся, что никогда больше не женится, не так ли? И теперь получается, что это и не требовалось, так как у него внезапно появился наследник. А может, появление Диксона – это дар судьбы, отчасти возместившей ему ужасную потерю? Из его горла вырвался безрадостный смех. Неужели судьба еще не совсем от него отвернулась?

Конечно же, он не хотел становиться опекуном Диксона, но разве он мог допустить, чтобы мальчик страдал в сиротском приюте? Разумеется, не мог.

И в этот момент Адам понял, что ему придется покончить с одиночеством, дабы исполнить свой долг. Да, он вернется в Лондон как граф Грейхок и будет ответственно выполнять свои обязанности. Возможно, таким образом – то есть заботясь о Диксоне, – он сможет наконец обрести некое подобие счастья и хоть отчасти искупит свою вину перед женой, умершей при родах.

Сделав глубокий вдох, отчетливо понимая, что ему предстояло, Адам взглянул на мальчика и сказал:

– Пойдем со мной. Будет лучше, если ты сразу же подружишься с Фараоном.

Глава 3

Я жизнь свою поставил на кон,
И я останусь до конца игры.
У. Шекспир. Ричард III, акт V, сцена 4

Первый день в Лондоне оказался для Адама настоящим испытанием. Слава богу, этот ужасный день подходил к концу.

Среди множества поверенных, требовавших его внимания, портных, снимавших с него мерки для новой одежды, и сновавшей вокруг толпы удивленных слуг – те с трудом верили, что появился их новый граф, – голова Адама шла кругом и нещадно гудела. Диксону же посчастливилось избежать всей этой суматохи: малыш в своей новой комнате играл с деревянными солдатиками, которых ему купил опекун перед отъездом из Йоркшира.

А вот Фараон не так легко приспосабливался к новым условиям, и Адаму приходилось все время держать пса при себе. Фараона ужасно нервировало новое окружение и множество незнакомых людей в доме, поэтому он то лаял, то беспокойно сновал из угла в угол. Адам прекрасно знал, что необходимо найти время и вывести неугомонного питомца на прогулку, но ему это так и не удалось.

К счастью, графу Грейхоку, которым он теперь стал, не нужно было возвращаться в тот дом, где они с Энни жили когда-то. Адам знал, что когда-нибудь ему придется что-то сделать с этой своей собственностью, – но только не сейчас. Когда ему сообщили, что у него, у лорда Грейхока, имеется в Мейфэре богатый особняк с прислугой, ожидавший его приезда, ему стало значительно легче принять решение и вернуться в Лондон.

Вчера вечером, когда он только приехал, дворецкий Кларк и экономка миссис Гудстоун уставились на него так, будто он прибыл с другого конца света. Что ж, ничего удивительного. Ведь его повседневная одежда совершенно не походила даже на костюм скромного дворянина, не говоря уж о наряде богатого графа. Правда, волосы свои Адам заплел на затылке в косичку – как подобает джентльмену, – но по выражению лиц слуг было видно, что это нисколько не уменьшило их страхов; вероятно, многие из них решили, что дом графа каким-то образом оказался в собственности безродного мошенника.

Адам мог бы сказать им всем, что и сам ошеломлен таким поворотом событий. Ему никогда даже в голову не приходило, что он может стать графом. Но теперь, взяв на себя эту обязанность, он решил, что станет достойным хранителем графства и образцовым опекуном.

К счастью, теперь уже все поверенные и портные ушли, и день заканчивался. В комнатах зажгли лампы и камины, и в доме наконец-то воцарилась тишина. Однако оставалось еще одно важное дело, и только после него Адам мог налить себе столь необходимый ему сейчас бокал портвейна. Он должен был вывести Фараона на прогулку. Да и Диксону, вероятно, тоже не помешало бы хоть ненадолго выбраться из дома.

Захлопнув бухгалтерскую книгу, которую тщательно изучал, Адам уже приготовился отодвинуть кресло и встать из-за письменного стола, когда вдруг раздался громкий лай Фараона.

В своем йоркширском доме Адам не обратил бы внимания на подобное поведение пса, потому что тот часто лаял на белок, кроликов и других мелких животных, шнырявших вокруг коттеджа. Но миссис Гудстоун и служанки все еще остерегались большой собаки, внезапно появившейся в доме, поэтому Адам решил посмотреть, что так взволновало Фараона.

Не успел он выйти из комнаты, как услышал знакомые мужские голоса и громкий смех. Адам поспешно вышел в коридор и тут же увидел Брэя и Харрисона, стоявших в холле. Фараон радостно прыгал то на одного, то на другого, а они похлопывали его по спине и гладили. Дворецкий же, тихо стоявший в стороне, был явно озадачен происходившим.

Адам улыбнулся друзьям. Вскоре после визита Хопскотча он отправил им короткие послания, в которых сообщил, что возвращается в Лондон, но дату прибытия еще не определил.

– Откуда вы, хитрецы, узнали, что я в городе? – спросил Адам, приблизившись к ним. – Ведь я приехал только вчера, поздно вечером.