Марли и я: жизнь с самой ужасной собакой в мире

Оглавление

– Можно сходить куда-нибудь в ресторан, – предложил я. В какой-нибудь очень людный ресторан. Желательно, где будут несколько наших коллег. И свекровь с тещей.

– Да ладно тебе, – игриво ответила она. – Давай повеселимся.

Затем она понизила голос и почти шепотом добавила:

– Сегодня хороший день. Мне… кажется… что у меня… овуляция. – Меня накрыла волна ужаса. О боже, нет. Только не это слово на букву «о». Напряжение нарастало. Пришло время действовать: или пан, или пропал. В буквальном смысле. Пожалуйста, не заставляй меня, хотелось попросить ее в телефонную трубку… Но вместо этого я сказал с наигранным равнодушием:

– Конечно. В половине первого, идет?

* * *

Когда открыл входную дверь, Марли, как всегда, поджидал меня, но Дженни нигде не было. Я позвал ее.

– Я в ванной, – отозвалась она. – Через секунду выйду.

Я просмотрел почту, убивая время, и меня охватило чувство полной обреченности; видимо, оно знакомо людям, ожидающим результатов биопсии.

– Эй, моряк, – раздался голос позади меня. Обернувшись, я увидел Дженни в шелковом бюстгальтере и трусиках.

Ее плоский живот был почти полностью обнажен, а лифчик держался на двух тонюсеньких бретельках. Ее ноги никогда еще не казались такими длинными.

– Ну что? Как я тебе? – спросила она, уперев руки в бока. Фантастически, подумал я. На ночь вместо пижамы Дженни всегда надевала бесформенную футболку, и я был уверен, что в этом соблазнительном белье она чувствует себя глупо. Но ожидаемый эффект был достигнут.

Она пробежала наверх в спальню, я отправился за ней, и вскоре мы уже обнимались на расстеленных простынях. Я закрыл глаза, чувствуя, как мой спящий дружок зашевелился. Волшебство возвращалось. Ты можешь это сделать, Джон. Я старался вызвать самые грязные мысли, на какие был способен. Это должно сработать! И нащупал те самые тончайшие нюансы. Давай, Джон. У тебя все получится. Я чувствовал ее дыхание, горячее, влажное. И тяжелое. Горячее, влажное, тяжелое дыхание. М-мм, как это сексуально.

Но постой-ка. Что это за запах? Что-то ощущалось в ее дыхании. Что-то знакомое и в то же время чужое, не то чтобы неприятное, но и не особо соблазнительное. Я определенно знал этот запах, но не мог вспомнить его. Я засомневался. Что ты делаешь, идиот? Забудь про запах. Сосредоточься, приятель. Сосредоточься! Но этот запах… просто не мог выбросить его из головы. Ты отвлекаешься, Джон. Не отвлекайся. Что же это такое? Не останавливайся. Любопытство завладело моим вниманием. Давай, парень, давай! Я стал принюхиваться. Еда, да, но что это за еда? Не печенье, не чипсы, не тунец. Я вот-вот вспомню. Это был… собачий корм?

Собачий корм! Вот что это было! В ее дыхании ощущался запах корма. Почему? Меня распирало от любопытства, и внутри меня тоненький голосок спрашивал: зачем Дженни есть собачий корм? К тому же я чувствовал ее губы у себя на шее… Как она могла целовать мою шею и дышать мне в лицо одновременно? Бессмысли…

О… боже… мой.

Я открыл глаза. В нескольких сантиметрах от моего лица, перекрыв мне весь обзор, покоилась огромная голова Марли. Его подбородок упирался в матрац, он пыхтел и пускал слюни на простыни. Он чуть прикрыл веки и тоже выглядел влюбленным.

– Плохой пес! – резко вскрикнул я, перекатившись на другую сторону кровати. – Нет! Фу! Марш к себе! – яростно командовал я. – Иди спать! Ложись!

Но было уже слишком поздно. Магия пропала, и замаячила перспектива ухода в монастырь.

Вольно, солдат.

* * *

На следующее утро я позвонил врачу и согласовал дату кастрации Марли. Я продумал все: если у меня не будет секса до конца моих дней, то и у него тоже не должно быть. Доктор Джей сказал, что мы можем привезти Марли к нему до начала рабочего дня, а забрать вечером по дороге домой. Через неделю мы так и сделали.

Пока мы с Дженни собирались, Марли весело прыгал на стены в предвкушении предстоящей поездки. Любое путешествие вселяло в него радость, и неважно, куда мы направлялись и на сколько. Вывезти мусор? Без проблем! Сходить в магазин за молоком? С готовностью! Меня начали мучить угрызения совести. Бедняга даже не представлял, что его ожидает. Он доверял нам, считая, что хозяева всегда поступают правильно, а мы втайне от него задумали лишить его мужской силы. Может ли предательство быть более вероломным?

– Иди сюда, – поманил я его, перевернул на спину и энергично почесал его живот. – Все не так уж плохо. Потом сам поймешь. Секс слишком переоценивают. – Но даже я, невзирая на собственные неудачи, преследовавшие меня последние пару недель, не верил в это. Кого я пытался обмануть? Секс – это потрясающе. Секс – это круто. Несчастный пес скоро лишится самого замечательного удовольствия на свете. Бедная псина… Я чувствовал себя ужасно.

Но мне стало еще хуже, когда на мой свист, как обычно, Марли выскочил из дома и прыгнул в машину, слепо доверяя мне и не ожидая ничего плохого. Воодушевленный, он был готов к самому невероятному путешествию. Дженни села за руль, а я устроился на пассажирском сиденье. По привычке Марли балансировал на своих передних лапах на консоли, тыкаясь носом в зеркало заднего вида. Из-за этого каждый раз, когда Дженни тормозила, он упирался мордой в лобовое стекло, однако это не доставляло ему беспокойства. Он ехал на переднем сиденье автомобиля с двумя своими лучшими друзьями. Ну разве это не самый лучший подарок?

Я опустил стекло. Марли подвинулся вправо, наклонился надо мной, пытаясь уловить уличные запахи. Вскоре он переместился ко мне на колени, поерзал немного и начал усердно просовывать нос в узкую щелку приоткрытого стекла, фыркая при каждом вдохе. А, ну почему бы и нет, подумал я. Это была его последняя поездка в качестве полноценного самца, и глоток свежего воздуха был пустяковой услугой с моей стороны. Я опустил стекло ниже, чтобы он мог высунуть морду. Это доставило ему несказанное удовольствие, поэтому я решил открыть окно еще шире. Вскоре вся голова оказалась снаружи. Его уши хлопали на ветру, а язык свисал из пасти так, словно ему хотелось полакать городской воздух. Боже, как же он счастлив!