Марли и я: жизнь с самой ужасной собакой в мире

Оглавление

Город буквально кишел пластическими хирургами: у них были самые большие дома и самые широкие улыбки. Силиконовые импланты для большинства женщин Боки стали негласным подтверждением их права на жительство здесь. Женщины помоложе ограничивались операцией на груди, а женщины постарше добавляли к ней еще и подтяжку лица. Удаление жира с ягодиц, складок с живота, операции по выпрямлению носа и татуаж сделали ненужными косметические средства, придав населению города женского пола вид ходячих солдат из армии анатомически идеальных надувных кукол. Моя подпись к карикатуре в газете гласила: «Липосакция и силикон – лучшие друзья девушек в Бока Ратоне».

В своей колонке я нередко высмеивал образ жизни обитателей Боки, начиная с названия города. Жители Бока Ратона на самом деле никогда не называли свой город полным именем. Они просто сокращали его до привычного – Бока. Но они произносили это слово на особый манер, а не так, как требует норма, с долгим звуком «о»: БО-ка. Скорее, их произношение напоминало особенность звучащей речи в Джерси и было назальным, с легким придыханием. Слово произносили как Бооу-ка, например: «О, как красивы подстриженные кусты в Бооу-ке!»

В это время в кинотеатрах шел диснеевский мультфильм «Покахонтас», и я написал пародию под названием «Бокахонтас». Моя главная героиня, облаченная в золотое одеяние, была туземной принцессой из пригорода. Она водила розовый «BMW», а ее твердые, увеличенные хирургическим путем груди упирались в руль, позволяя обходиться без помощи рук. Во время поездки в солярий в одной руке она держала мобильник, а другой – поправляла волосы, смотрясь в зеркало заднего вида. Бокахонтас жила в спроектированном модным дизайнером вигваме пастельного цвета, каждое утро начинала с занятий в тренажерном зале племени, но, конечно, только в том случае, если находила место для парковки не дальше, чем за три метра от входной двери. Вечера она посвящала шопингу, выискивая меха диких животных со своим верным другом – картой American Express в охотничьем заказнике, больше известном как Центральный городской гипермаркет.

«Похороните мою карту Visa в Мицнер-парке, самом фешенебельном месте для шопинга!» – торжественно произносит Бокахонтас в одной из моих статей. В другой заметке, посвященной нашей героине, она поправляет свой бюстгальтер из оленьей кожи и агитирует за исключение расходов на пластическую хирургию из суммы налогов.

Мои описания были жесткими и могли показаться некрасивыми, но на самом деле не сильно отличались от правды. Реальные принцессы Бокахонтас были верными читательницами этих колонок и постоянно старались угадать, с кого из них я срисовал вымышленную героиню на этот раз. (А я никогда не признавался.) Меня нередко приглашали выступить перед членами социальных и общественных организаций, и неизменно кто-нибудь вставал и спрашивал: «За что вы так ненавидите Бооу-ку?» «Во мне нет ненависти к Боке, – отвечал я, – просто в своих описаниях я люблю доводить ситуацию до абсурда». И ни к одному другому месту на свете он не подошел бы лучше, чем к милому розовому Крысиному Ротику.

Мы с Дженни остановили свой выбор на доме, который располагался в месте, забытом жителями Боки, – между поместьями вдоль побережья восточного Бока Ратона и надменными, отгородившимися ото всех заборами жителями западного Бока Ратона. (Эта часть территории не входит в список городов округа Палм-Бич; именно поэтому я сполна позлорадствовал их тревоге по поводу почтового индекса.) Наш новый район представлял собой одну из немногих частей города, где обитал средний класс, и его жители любили пошутить, что они живут в бедном квартале. Кроме того, здесь проходили две железные дороги: одна определяла восточную границу района, а другая – западную. Ночью можно было услышать шум товарных поездов, следующих в Майами.

– Ты что, с ума сошла? – сказал я Дженни. – Мы не можем поехать в Боку! Меня вышлют из города, а мою голову пустят на производство органических удобрений.

– Прекрати, – ответила она. – Ты, как всегда, утрируешь.

Газета Sun-Sentinel была лидером продаж в Бока Ратоне, значительно опережая по тиражу Miami Herald, Palm Beach Post и даже местную Boca Raton News. Мои статьи читали и в центральном, и в новых западных районах, а поскольку мое фото обязательно размещалось прямо над колонкой, меня часто узнавали. Не думаю, что сильно преувеличивал.

– Они заживо сдерут с меня кожу и вывесят мой скелет перед ювелирным магазином Тиффани, – добавил я.

Как бы то ни было, мы потратили на поиск жилья несколько месяцев, и это был первый дом, который отвечал всем нашим запросам. Он был нужного размера, находился в нужном месте и продавался по нужной цене, располагаясь между обоими офисами, куда мне приходилось мотаться. Средние школы здесь были не хуже, чем в Южной Флориде, а что касается экологии, то в городе Бока Ратоне были прекрасные парки, а также самые чистые пляжи во всем округе Майами-Палм-Бич. Я с трепетом и содроганием согласился на покупку, ощущая себя раскрытым агентом, который внедрился в стан неприятеля. Тот, кто вечно высмеивал Боку, хотел ворваться на их вечеринку у бассейна и мог ее испортить. Кто стал бы осуждать их за то, что они не хотели меня видеть?

Когда мы в первый раз оказались в городе, я буквально крался по городу, пребывая в убеждении, что все смотрят на меня. У меня горели уши – мне казалось, что люди перешептываются, проходя мимо. Когда я написал сам себе пригласительное письмо (чувствуя себя при этом, мягко говоря, неловко) и напечатал его в своей колонке, то получил кучу писем, в которых писали примерно так: «Вы смешали наш город с грязью, а теперь хотите жить здесь? Какое лицемерие!» Нужно признать, они были правы. Мой коллега, горячий защитник Боки, теперь сполна отыгрался на мне. «Итак, – произнес он с ликованием, – ты решил, что вульгарная Бока в итоге не такое уж и дурное место, да? Парки, налоги, школы, пляжи, деление на районы – все это оказывается не так уж плохо, если собираешься купить здесь дом, правда?» Мне оставалось лишь отвернуться, признав свое поражение.