|
Оценить:
|
Теория невероятности
- Предыдущая
- 159/300
- Следующая
159
– Правду… — сипло сказала она. — Откуда вы знаете про метро?
– Никто не обращает внимания на соседа, — сказал приезжий. — Все смотрят только на сидящих напротив, — он оглядел всех. — Но теперь… с этого момента и вовеки веков… все будут знать, что вы красавица… Все… Даже соседи в метро будут знать…
Что за существа женщины, черт побери! Всем даже страшно стало. Перед ними стояла красавица. Приезжий специалист по модам, протолкавшись к столу и оглядев Семину, быстро записал в блокнот: «Засаленный передник! Перспективно!!» — и поставил восклицательные знаки.
– Как вас зовут? — спросил приезжий почтительно.
– Муська ее зовут! — язвительно выкрикнула подруга. — Сокращенно Муська!
– А полностью? — спросил он и взялся за лоб, будто растерялся.
– Полностью зовут Муза, — сказала официантка Семина.
Приезжий потер лоб, взял свой сидор, оглядел всех и тихо пошел прочь. Потом вернулся:
– Я так и думал… Я так и думал, что вас зовут Муза, — сказал он. — Кто же у них еще может работать официанткой?…
Потом он ушел.
– Граждане, кто это? — спросила подруга Музы. — Валентина Николаевна, кто этот человек?
– Не знаю… — сказала актриса. — Никогда не могла понять… Он был клоуном…
– Не плачь, — сказала Музе ее подруга. — Не плачь…
– Я любила его… — сказала Муза. — Всю жизнь.
И тут началась какая-то толчея. Никто сразу и не понял. А потом вдруг у столика появился приезжий.
– Слушайте, дайте-ка я сяду, — сказал он. — Это мое место.
Никто уже ничего не мог понять.
– Я вернулся посмотреть, какой эффект, — объяснил он. — Раньше это у меня хорошо получалось… Я боялся, не разучился ли я… Видимо, нет…
Все поскучнели.
– Ты, наверно, из гроба встанешь посмотреть, как тебя хоронят, — сказала Валентина Николаевна.
– Нет. Не встану, — сказал приезжий. — Смерть-это волевой акт. Если я помру, значит мне все опротивело.
– Зачем эта клоунада? — сказал ученый. — Зачем вы допускаете, чтобы над вами смеялись?…
– Что вы! — сказала Валентина Николаевна. — Он всегда считал, что настоящая клоунада-это не тогда, когда зритель смеется над клоуном, а когда клоун над зрителями…
Люди молча отходили от столика.
– Ну вот, — сказал ученый. — Пора начинать разговор всерьез… Если вы готовы, конечно…
– Потому и вернулся, — сказал приезжий. — Я-то готов… А вот вы — не знаю…
– Готов.
– Ну так вот… — сказал приезжий. — Дело в том, что в один прекрасный момент… приборы в вашей лаборатории обнаружили, что откуда-то из эфира начали поступать остросюжетные видения…
Ученый резко откинулся назад и напряженно глядел на приезжего.
– Мало того. — дружелюбно сказал приезжий. — С людьми, которые наблюдали эти видения, стали происходить странные вещи… Всякий, кто их видел, обнаруживал, что жизнь его шла не так, что он не знал себя и что, в сущности, надо начинать сначала…
– Минуточку… — резко сказал ученый. Он достал рацию, щелкнул кнопкой и сказал негромко:
– Первый говорит… Да… Это я… Заблокируйте кафе… Глухая защита. Максимальная… Снимете, когда уйду…
Он щелкнул кнопкой и сунул рацию в карман. Потом он подозвал метрдотеля и распорядился удалить всех из кафе. Он дождался, пока все официантки, и шеф-повар, и метрдотель вышли на лужайку и уселись на травке рядом с посетителями, пересчитал их, потом вернулся к столику.
– Сейчас… — сказал он и прислушался. — Сейчас…
– …час… — откликнулось эхо.
– Продолжайте, — сказал знаменитый. — Необходимы предосторожности…
Голос его гулко отскакивал от невидимого купила, накрывшего придорожное кафе.
– Техника на грани фанатизма, — сказал приезжий. — А что толку? Все равно вам придется впустить всех сюда.
– Ни в коем случае!
– Потому что сейчас вы убедитесь, что это не ваш эксперимент, а мой… А мой эксперимент можно проводить только в толпе и на уровне толпы.
КРИК ПЕТУХА.
Потом королева говорит:
– Введите арестованного.
И канцлер со стражей вводят Шекспира.
– Ты автор преступной пьесы, игранной в ночь перед бунтом?
– Нет, ваше величество.
– Что это значит?
– Пьеса была переписана много лет назад. Это старая пьеса.
– Я не знала этого, — говорит королева. — Я хорошо относилась к вам, актерам, — и вот ты под стражей. Почему ты обманул меня?
– Я не обманул. Я под стражей потому, что говорил правду.
– Правду?… Тогда скажи, почему народ молчал, когда я проезжала?
– Не нужно было казнить Эссекса.
– Так… Почему же не нужно было?
– Народ любил Эссекса.
– Если бы любил, он пошел бы за Эссексом.
– Народ любил королеву.
– Ты все врешь! Какое дело народу до графских распрей с короной?
– Все дело в Ирландии… Народ надеялся, что Эссекс прекратит эту войну. Наступило молчание.
– Да, — сказала королева. — Казнить было не нужно. Но тут ничего не поделаешь. Поздно… Я правила долго и наскучила моему народу… Народ теперь не верит мне.
– Чернь ничего не решает, — сказал канцлер.
– Чернь решает все, — сказал Шекспир.
– Он прав. Не мешайте, милорд, — сказала королева. — Скажи мне, зачем ты живешь, зачем ты пишешь пьесы? Ты непонятен мне, а я этого не люблю.
– Меня об этом уже спрашивал граф Ретланд.
– Ты каркаешь, как старый ворон, и все пьесы твои наполнены кровью.
- Предыдущая
- 159/300
- Следующая
