Оценить:
|
Несвобода
- Предыдущая
- 20/70
- Следующая
20
— Вадим Андреевич, а могу ли я попросить аванс?
Он даже не отвлекся от дороги:
— Никаких авансов. В долг?
— Ну… пусть будет в долг.
— Сколько?
— Две тысячи, — на самом деле я намеревалась назвать совсем другую цифру, но растерялась. Если в долг, то нужно просить как можно меньше — и так вернее даст, и отдавать проще. Как-нибудь протяну.
Вадим Андреевич зачем-то свернул к обочине и заглушил двигатель. Посмотрел на меня и заговорил неожиданно серьезно:
— Ты никогда бы не попросила, если бы не прижало, верно?
— Ну… Не то чтобы прижало, просто я подумала, раз уж я все равно уже на вас работаю… да и кроссовки ношу, вами купленные, то дальше падать некуда.
И только когда это прозвучало в воздухе, я поняла как это прозвучало. Затараторила быстрее:
— Я хотела сказать, что, возможно, не решилась бы обратиться совсем к чужому человеку, а раз уж я на вас работаю…
Он перебил, но теперь тихо смеялся:
— Ясно. Договорились, я дам тебе денег. В долг — мой приступ человеколюбия закончился на кроссовках. И вместо процентов попрошу ответить честно на пару вопросов.
Я опешила, но пока не была готова мигом отказаться и бежать из машины. Просто коротко пожала одним плечом.
— Вопрос первый: какая у тебя фамилия? Я пошерстил по столичным моделям, ни одной фотографии не нашел.
Ничего себе! Такой повышенный интерес к моей персоне не мог не настораживать.
— А зачем вы искали?
— Я начинал с модельного агентства и прекрасно себе представляю, чем там занимаются. Это просто основа всего столичного эскорта. Хотел проверить, не соврала ли ты о том, что работала моделью. А если работала, то буду удивлен, что среди них есть те, кто в самом деле только фотоссессиями и зарабатывает.
Я хорошенько подумала над ответом:
— А будет считаться за ответ, если я просто признаюсь, что никогда моделью не работала?
— Будет, — он улыбнулся шире.
И замолчал, но притом не отрывал внимательного взгляда от моего лица. Я не выдержала:
— Ладно, и какой второй вопрос?
Он буквально на секунду прикусил зубами нижнюю губу. Как если бы сдерживал смех или ему очень нравилось происходящее.
— Вот здесь уже сложнее, но меня разорвет от любопытства, если не спрошу прямо. У меня возникло стойкое ощущение, которое уже почти предположение, которое без пяти минут убежденность…
— Да спрашивайте уже!
Он тихо смеялся над моим волнением:
— В принципе, это вообще ни к чему не клеится. Особенно к рассказу о брошенном бойфренде. Арина, а может быть такое, что ты девственница?
Лучше б про фамилию еще раз спросил… В голове расползалась пустота. Не от нежелания отвечать, а шока, что посторонний человек, пусть даже заведомо не самый высокоморальный, осмелился задать мне подобный вопрос. Оглушило настолько, что даже в голосе появилась энергия:
— Знаете, Вадим Андреевич, я передумала. Мне не нужна ваша помощь.
Но он отчего-то продолжал веселиться. Повернул ключ зажигания и сказал со смехом:
— Ну уж нет, деньги я теперь тебе займу! Можешь не отвечать и можешь не прощать меня за бестактность — по барабану. Но… да быть этого не может! С ума сойти!
Я молчала, ощущая, словно он меня унизил. Смехом этим, непонятным весельем, но притом весельем изумленным, а не насмешливым. Запахнулась в ветровку поглубже и ответила только, когда водитель поинтересовался адресом. Соврала, чтобы выйти побыстрее. И прогуляться очень хотелось. Вадим Андреевич не спорил. Остановился и вытащил из бумажника двадцать тысяч — четырьмя купюрами. Протянул мне:
— Все-таки будем считать это авансом. Возможно, это прибавит в тебе рвения к работе. До вечернего урока по телефону, Арина.
Я только кивнула и вышла из автомобиля.
Глава 8
Я не знала, должна ли сама ему звонить. Но ведь Вадим Андреевич выразился четко: позвонит, когда сможет. Я в ожидании просматривала все архивные записи — словно осознанно хотела отыскать знакомые имена. В принципе, кого-то нашла — приятелей отца, но ни сам папа, ни мои старшие братья ни разу не упоминались. Интересно, они пользуются подобными услугами? И что бы я почувствовала, узнав подобное? Да ничего бы я не почувствовала — отец никогда и не скрывал, что не любит мать. Оба брата также были женаты по расчету. Я никогда не была с ними близка настолько, чтобы мне докладывали — счастливы они или нет. И если они иногда вызывают девочек для отдыха, то это уже не испортит мою картину мира.
Звонок раздался уже после одиннадцати. Я сначала разволновалась, предполагая вызов от клиента, но увидев номер шефа, вмиг успокоилась:
— Добрый вечер, Вадим Андреевич! За весь день сегодня ни одного звонка не было. Это нормально?
— Радуйся. Значит, никаких сложных ситуаций. Но их и не должно быть слишком много.
— Понятно. Вы едете еще? Я слышу шум.
— Да. Возвращаюсь из Москвы. МКАД свободный, так что я вполне готов к разговору. Ты придумала ответ для Ивана Ивановича?
Я легла на кровать и закрыла глаза. Так легче абстрагироваться — я говорю с клиентом «Иваном Ивановичем», а не Вадимом Андреевичем, который едет сейчас — впереди еще не меньше часа пути, наушник в ухе, наверное…
— Придумала. Иван Иванович, Алиса вчера уехала в Рим, попросила небольшой отпуск. И она будет расстроена, что пропустила ваш звонок. Однако я… я рада, что вы позвонили.
— Почему рада?
— Я очень дружна с Алисой — она так много про вас рассказывала, что я чувствую, будто мы лично знакомы.
— Хм… И зачем не эти подробности?
- Предыдущая
- 20/70
- Следующая