Средство от облысения

Оглавление

А стоимость одной макаронины равняется ведру спагетти, приготовленных ею дома.

– Нравится? Вкусно? – спросил Володя.

– Нет! – вырвалось у Лены. – То есть очень вкусно, спасибо.

– Уверен, что ты сейчас мысленно подсчитываешь стоимость одного сантиметра спагетти.

– Почему же? – Лене не хотелось быть уличенной в скаредности. – Я о другом думала. О нас с тобой!

– Отложим этот разговор! – нахмурился Володя. – Ешь! Хочешь еще вина?

– Хватит вина! Володя! Я так больше не могу! Куда? Подождите! – схватилась Лена за тарелку, которую хотел унести официант.

Она быстро доела спагетти. Рублей на пятьдесят оставалось. Не пропадать же добру!

– Я много думала, – невнятно произнесла Лена, Потому что рот был забит макаронами. Проглотила и продолжила:

– Мучилась и страдала. Но я решила… Володя! Я тебя прощаю!

– За что? – изумился он.

– Сам знаешь. И свои недостатки признаю. Генка правильно говорит, что я – манная каша.

– Генка? Какая манная каша?

– Которая тебе надоела, и сейчас ты питаешься селедкой, которая любовница. Но, Володенька! Селедка надоедает еще быстрее каши! Тебе не наскучила? – спросила Лена с надеждой.

– Ничего не понимаю! – воскликнул Володя, огляделся и перешел на злой шепот:

– Во-первых, ни селедками, ни любовницами я не питаюсь! Во-вторых, ты! Ты сама сказала Генке, что у меня… А у меня никого! Пока! – добавил Володя. – Перекладываешь с больной головы на здоровую! Постыдилась бы!

Лена искренне не помнила того, что наплела Гене. Разве упомнишь, что несешь в запале?

– Не было такого! Клянусь! Генка мне открытым текстом дал понять, что у тебя завелось... завелась... ты понимаешь!

– Не может быть! Ладно, пока оставим Генку. Как поживает сексуальный гигант Иванов?

– Откуда мне знать? Ведь он твой приятель!

– Что? – вытаращил глаза Володя.

– С Егором Ивановым я познакомилась только сегодня утром. Какие вы с ним сексуальные рекорды ставили, извини, не в курсе!

Лена ревновала Володю к новому другу. Как к любому человеку, вещи, фильму, книге – ко всему, что муж познавал без нее.

– Я имею в виду не Егора! А твоего жирного воздыхателя! Чья жена, напомню, если забыла, пришла к нам и указала на мои рога.

– Опять двадцать пять! Ведь это Ленкина, соседки, изобретатель, то есть клиентка, тьфу ты, запуталась. Жена любовника! Она мне сама призналась.

– Иванова?

– Нет, Ленка! Я тебе говорила.

– Ага! И после этого я поперся к ним выяснять, кому бесхозные рога принадлежат!

– И напился, – ехидно напомнила Лена. – Разве она призналась бы, когда муж рядом? А мне что делать? Не шпионы, поди, чтобы каждый разговор на магнитофон записывать! Эта Лена…

– Ты все время переводишь разговор на других!

– А ты меня не слушаешь! – всхлипнула Лена, у которой близко подошли слезы.

– Спокойно, без рыданий! – предупредил Володя. – Что у нас дальше? Официант! – гаркнул он, как ресторанный завсегдатай. – Два кофе и одно пирожное. Заварное!

В ожидании десерта они молчали. Вспоминали одно и то же.

Лена любила заварные пирожные. Как-то Володя на ее день рождения решил сделать сюрприз и уговорил кондитеров в заводской столовой сделать торт в виде большой заварной трубочки. Когда он внес сюрприз в комнату, гости дружно ахнули. Торт напоминал гигантский глазированный фаллос. Гена тут же дал название торту – «Кастрат», женщины отказывались его есть, а на Володину голову посыпались двусмысленные шутки.

«Какое хорошее было время», – подумала Лена.

«Жили как люди, – думал Володя, – и на тебе!»

– Наш с тобой разговора – нарушил тишину Володя, – напоминает…

– Бред! – Они произнесли одновременно.

Снова замолчали. Сколько раз так бывало!

Детей ругают, как певцы – те же слова, но на два голоса. Спроси Лену, что Володя думает о президенте, скажет слово в слово. А он смешно ее пародирует: «Купила колбасу по девяносто пять. Но свежую! Когда свежая, она не хуже, чем „Докторская“ по сто двадцать. А старая только в солянку годится, если чеснока много положить».

Володя расплатился. Они вышли из ресторана. Володя рассказывал о том, что уже договорился по телефону с учеными из своего бывшего НИИ об экспертизе. Точнее сказать, заключение напишет он сам, а они только просмотрят и подпишут. Как всегда, проблема номер один – кто будет печатать заключения.

– Приноси домой, – сказала Лена, – я наберу на компьютере. А вдруг мы ошибаемся? Вдруг роем под честного человека?

– Вскрытие покажет, отчего умер чукча.

– Вскрытие показало, – подхватила Лена их старую присказку, – что чукча умер от вскрытия.

– Хорошо, что ты Булкину ничего не сказала. Думаешь, не понимаю, какая ответственность на меня ложится? – вырвалось у Володи.

Лена отреагировала мгновенно:

– Ой, втравила тебя в историю! Ты свою подпись не ставь, может быть? Пусть Гольдманы, Рекрутовы и другие академики, а?

– Как это – не ставь? Я за свои слова отвечаю. Сколько ты дел нашла?

– Двенадцать. Мне еще идея пришла: можно отправиться в архив и посмотреть документы за прошлый год. Но больше нам вдвоем не осилить. Завтра поеду. Ты вечером позвони, хорошо? И будь, пожалуйста, внимательным, не рискуй понапрасну, все-таки дело подсудное.

– Ты тоже! Не высовывайся! И в общем… береги себя!

Они стояли, у турникета, мешали людям проходить на эскалатор. Их обругали: «Нашли место!», «Проходи, деревня!», «Подвиньтесь!», «Посторонитесь!».

Потом пришла дежурная по эскалатору и потребовала показать проездные документы.

– Пока! – сказала Лена мужу и вставила проездной в щель приемника.