Солдаты живут

• Предыдущая
• 115/181
• Следующая

В случае с Тай Дэем споров, разумеется, возникло меньше. Сам он мало во что верил, кроме как в собственную честь. И несгибаемого воина ждало ритуальное прохождение сквозь очистительный огонь, против чего возражало лишь несколько упертых стариков, считавших такую церемонию чужеземной. Зато дядюшка Дой стал для всех камнем преткновения, Тут сторонники сжигания сцепились со сторонниками «открытых» похорон, желавшими уложить тело на высокий помост и оставить его там, пока не останется чистый скелет.

Такой ритуал они считали наиболее подходящим для верховного жреца Пути Меча – хотя никто не мог сказать как, почему и когда эта идея зародилась. Никто из хсиенцев, многие из которых выросли в хсиенских монастырях боевых искусств, не слышал о подобной практике. Жители Хсиена своих мертвых хоронили. А соплеменники Доя настаивали на том, что его предшественников хоронили «открыто» – именно так, как они хотели поступить с ним сейчас.

Проходя мимо погребального костра, каждый из нас бросал на дрова пучок травы и сложенный кусочек бумаги с молитвой, которую пламя пошлет на небеса вместе с покойным.

– Наверное, они приняли этот обычай, когда впервые побывали в моей стране, – предположил Суврин. – Некоторые из моих соплеменников хоронили покойников «открыто», особенно когда опасались, что умершего похитит «оболочка».

Опять «оболочки». Одни из тех монстров, которых никто никогда не видел, вроде вампиров и оборотней. Ну почему, когда в мире на свободе рыщет столько реальных монстров, которых достаточно часто видят и от которых страдают, так много людей забивают себе головы монстрами, коих ни разу не видел ни один надежный свидетель?

– А разве пламя поработало бы хуже?

– Сжигание было не принято. И его не признают даже сейчас, хотя через Данда Преш прошло уже много северян.

Я хмыкнул. Наверное, дело тут связано с религией, а в религии я редко нахожу логику.

– Простых людей, бедняков, и всех, кто не преставляет интереса для «оболочки», хоронят обычно. Вот так. – Суврин указал на могилы вокруг нас. – А тех, кто может привлечь «оболочку», хоронят «открыто». Чтобы монстр не получил хороший кожаный костюм. – Он показал в сторону. – Видите эти курганчики? Наверное, в них временно поместили жрецов и Капитанов, чтобы потом устроить им подобающие «открытые» похороны. Думаю, их армия поспешно отступала. И они так и не вернулись, чтобы заняться мертвецами.

И в самом деле, я разглядел несколько кучек, где лежали шесты, кости и обрывки тряпок, – наверное, когда-то здесь собирались установить погребальные помосты.

– Похоже, «оболочки» не добрались сюда, коль не воспользовались такой халявой.

Ответом мне стал угрюмый взгляд.

Я так до сих пор не понял, почему Суврин стал фаворитом Дремы и ее вероятным преемником. Но я никогда не понимал и того, почему Мурген выбрал Дрему. Однако выбор был удачным. Дрема провела Отряд сквозь кьяулунские войны и времена Пленения. А сколько я видел удивленно поднятых бровей, когда выбрал Мургена летописцем? И ведь Мурген справился, хотя и сомневался в здравости своего рассудка.

Вот и Дрема что-то увидела.

Суврин не соглашался. И упорно твердил, что покинет Отряд. Но я заметил, что он уже упустил несколько замечательных возможностей для ухода.

Сари по праву ближайшей родственницы Тай Дэя попросила Мургена помочь ей и Тобо бросить факелы в погребальный костер Тай Дэя. И правильно, решил я, хотя старики немного поворчали. Мурген и Тай Дэй очень долго были близки как братья»

Но помочь ей зажечь костер Доя Сари попросила только Тобо.

И даже я отдал честь погибшему мастеру меча, хотя никогда не доверял ему при жизни.

Госпожа прижалась к моему левому боку.

– Полагаю, тебе стоит признать, что уж сейчас-то он заслуживает доверия, – сказала она, словно прочла мои мысли.

– Ничего я признавать не обязан. Просто он смылся раньше, чем успел подставить всех нас.

– Старый дурак – всем дуракам дурак. Я не стал спорить. Она выиграет любой спор, просто пережив меня. И я сменил тему:

– Тебе до сих пор кажется, что ты становишься сильнее?

Уже давным-давно она почти не могла красть у Кины магическую силу. Но еще раньше ей удавалось воровать столько, что она сравнялась с Душеловом. По ее мнению, красть стало почти нечего именно после того, как Гоблин ранил богиню.

И мне казалось вполне логичным, что возвращение Гоблина в роли орудия Кины означает, что магический источник снова доступен. Но я ошибся. Он стал доступен лишь после того, как Гоблин и девушка обосновались в Роковом перелеске.

– Сила возвращается. Мало-помалу. – В ее голосе прозвучало нетерпение.

– Я уже могу показать парочку балаганных фокусов. – По ее меркам это означало, что она пока способна лишь уничтожить деревушку, просто щелкнув пальцами. – Надо подобраться поближе и проверить, поможет ли это.

Я не стал развивать эту тему, потому что чувствовал: Госпожа взволнована. Она хорошо скрывала волнение, но если дать ей волю, она с ума меня сведет разговорами о том, в чем я совершенно не разбираюсь.

Да и я мог отплатить ей той же монетой, заведя разговор или о своих теориях болезней, или об истории Отряда.

Наш брак определенно заключен на небесах.

– Как ты считаешь, не отыскать ли нам Ревуна после похорон? – спросил я. – И проверить, не заставила ли его моя идея работать над коврами быстрее.

– Если ты дашь ему сейчас то, что он хочет, ему незачем будет оставаться с нами.

– Да куда ему бежать?

– Он найдет куда. И всегда находил. А затем его путь каким-то образом всегда пересекался с нашим.

• Предыдущая
• 115/181
• Следующая