Пепел победы

Оглавление

190

Уловив ее настроение, Нимиц, сидевший на спинке стула, издал чирикающий смешок, и она ощутила волну нежности.

— Да, — сказал Бенджамин, — Генри прав. Наши консерваторы разбиты наголову. Вся агитация Мюллера пошла насмарку: на избирательных участках его ждет полный провал. Достаточно вспомнить выражение лица, с которым он вручал вам «камни памяти».

— Это точно, — улыбнулась в ответ Елизавета, но улыбка ее была далеко не беззаботной. — Но все же… что-то в нем меня настораживает. И Ариэля тоже.

Взгляды присутствующих обратились к лежащему на коленях королевы древесному коту. Сверкнули зеленые, как трава, глаза.

Шемай прокашлялась.

— Прошу прощения, ваше величество, не могли бы вы выразиться поточнее? Что именно тревожит вас и Ариэля?

Королева обернулась к начальнику охраны, и полковник нахмурилась.

— Ваше величество, те, кто служит в Королевской Гвардии, давно усвоили, что к чувствам котов следует относиться со всей серьезностью. Если есть повод для беспокойства, я хотела бы об этом знать.

— Будь у меня конкретный повод, я бы уже все рассказала, — медленно проговорила Елизавета. — Просто… что-то не так. Мы с Ариэлем обсуждали этот вопрос, пока Бенджамин переодевался, и он тоже не может определить, в чем дело. Конечно, мы еще только осваиваем язык жестов, но, по моему разумению, проблема в другом. Ариэль считает, — она нежно провела ладонью по пушистой спинке, — у Мюллера что-то странное на уме. Он нервничает, злится, чем-то напуган, и до меня ему в действительности нет никакого дела. То, что его злит, со мной не связано или, скорее, не связано напрямую. Я имею к этому отношение как некий дополнительный фактор, способствующий его страху.

Она пожала плечами.

— Как ни обидно, но коты вовсе не всеведущи, даже если нам они такими и кажутся. Ариэль способен улавливать эмоции, но установить конкретные связи между этими эмоциями и конкретными людьми или мыслями ему не под силу… если только эти связи не становятся всепоглощающими.

Она взглянула на Хонор. Теперь уже леди Харрингтон пожала плечами.

— У нас с Нимицем дела обстоят примерно так же, — сказала она.

И нахмурилась. Раньше она не обратила на это внимания, но сейчас вспомнила, что на протяжении церемонии Мюллер старался держаться от нее и Нимица подальше. Это заставляло задуматься, насколько хорошо осведомлен он о котах вообще… и о ее связи с Нимицем в частности.

— Мне кажется, — продолжила она, — что в нашем случае взаимное восприятие чуточку отчетливее и более специфично, но принцип тот же. Ощутить за эмоцией конкретную мысль можно лишь в том случае, если связь между ними чрезвычайно сильна.

Бенджамин хмыкнул, откинулся в кресле, задумчиво потер верхнюю губу и пожал плечами.

— Вообще-то я могу предложить немало причин, по которым Мюллер испытывал беспокойство в вашем присутствии, Елизавета, или в вашем, Хонор. Правда, не совсем понимаю, при чем тут страх. Может быть, вы поставили под угрозу его финансовые планы? Ваш визит резко изменил инвестиционную ситуацию.

— Не знаю, — вздохнула Елизавета. — Возможно, и так, но Ариэль утверждает, что Мюллер чувствовал именно страх, а не досаду или раздражение.

— Прошу прощения, ваше величество, — почтительно вставил майор Райс, — возможно, после того как он так обделался…

Он вдруг замолчал — так внезапно, словно проглотил язык. Обвел растерянным и извиняющимся взглядом Елизавету, Хонор и полковника Шемай — и покраснел, как свекла.

— Разрешите пояснить, — пробормотал он, — дело в том, что мы, — Райс указал рукой на мундир, поясняя, кого имеет в виду, — по ряду причин ведем за ним наблюдение…

Майор покосился на Бенджамина, тот кивнул, и Райс продолжил.

— Я собирался проинформировать полковника Шемай, но раз уж речь как-то сама собой зашла о Мюллере, то раскрою карты прямо сейчас. Его деятельность внушает нам определенные подозрения, в связи с чем ведется негласное расследование.

Глаза Хонор расширились. В отличие от мантикорцев она понимала, что расследование против одного из Ключей — дело нешуточное и может вызвать серьезные политические последствия. Единственным основанием для начала тайного расследования могло стать подозрение в измене, и если Бенджамин дал делу ход, значит, у него имелась веская причина для подозрений. Эхо объясняло вспышки ненависти, которые исходили от Протектора при упоминании о Мюллере.

— Одно из направлений расследования — это происхождение огромных денег, которые он тратит на избирательную кампанию. Мы можем доказать, что он занимается нелегальным финансированием оппозиционных кандидатов. Это серьезное нарушение закона, но до конституционного обвинения в государственной измене никак не дотягивает. Меч может покарать землевладельца за измену, если тому не воспрепятствуют две трети Конклава. Но должностные злоупотребления или финансовые махинации — а это все, что мы можем доказать, — совсем другое дело. До предъявления официального обвинения необходимо собрать Конклав и добиться снятия с Ключа неприкосновенности двумя третями голосов. Это сложно в процедурном отношении и нежелательно в политическом. Поэтому мы собираем информацию и по другим линиям. Кроме того, нам до сих пор не удалось установить, кто, собственно говоря, снабжает его деньгами. Очевидно, что это должна быть крупная, хорошо обеспеченная и глубоко законспирированная организация, и я подозреваю, что землевладелец буквально на днях обнаружил, что отнюдь не он контролирует ситуацию. Это могло стать другой причиной испуга. К сожалению, несколько месяцев назад наш лучший канал информации накрылся, но я с самого начала предчувствовал, что эти люди опаснее, чем он думал. Не исключено, что они раздражены тем воздействием, которое оказывает ваш визит, и винят в неудаче лорда Мюллера. Я не исключаю даже физической угрозы. Как полагаете, может это объяснить тот комплекс ощущений, который воспринял ваш друг?