Пепел победы

Оглавление

191

Елизавета взглянула на Ариэля, и кот, выпрямившись, сделал несколько кратких, энергичных жестов.

— Он напуган, как загнанный древесный прыгун, — перевела королева.

— Бедняга, — пробормотал Райс с блаженной улыбкой.

— Должен, однако, сказать, ваша светлость, — вставил Кромарти, поглаживая пальцами необработанный кусочек никеля, вправленный в изящную филигранную золотую оправу, — что этот ваш обычай «камней памяти» воистину прекрасен. Жаль, что у нас дома нет ничего подобного: видимо, наша цивилизация слишком материалистична. Кем бы ни был землевладелец Мюллер, я благодарен ему за то, что он познакомил меня с этим ритуалом.

— Наверное, и для Мюллера что-то свято, — согласился Бенджамин. — И вы правы: этот наш обычай исполнен глубочайшего значения, и каково бы ни было мое мнение о Мюллере, я должен быть благодарен ему за это напоминание. Пожалуй, мне надо и самому отправить к звездам «камень памяти». Сейчас самый подходящий момент вспомнить тех, кто отдал жизни в этой войне.

— Совершенно верно, — подтвердила Елизавета, коснувшись «камня памяти», прикрепленного к поясу. — Совершенно верно!

Глава 43

— М-мя-а-ав! — подал голос Нимиц.

Хонор, оторвавшись от дисплея, взглянула на кота, свернувшегося на изготовленном специально для него и смонтированном рядом с креслом Хонор в рубке «Джейми Кэндлесса» противоперегрузочном ложе. Шестилапый демонстративно прижал уши, выражая недовольство зазвучавшей в кабине любимой песенке бортинженера.

Не пускай, мамаша, в астронавты сына, В астронавтах сына ждет удел печальный.

Жизнь его составят только две картины:

Пиво в дымных барах, да вакуум хрустальный.

Вслушавшись, Хонор направила древесному коту импульс согласия.

Уэйн Александер освоился на Грейсоне прекрасно, гораздо лучше, чем могла надеяться Харрингтон. Похоже, его привлекли догматы Церкви Освобожденного Человечества, и Хонор полагала, что в скором времени он вполне может принять грейсонскую религию. Конечно, и здесь не обходилось без шероховатостей. Упрямство и интеллектуальная честность, которые и загнали Уэйна на Аид, как и прежде подбивали его к частым, энергичным спорам. На Грейсоне это одобрялось, ибо выяснение истины в споре вполне соответствовало доктрине Испытания, но Уэйн доводил новых знакомых до бешенства, оспаривая любой вопрос с обеих сторон, причем в одной и той же дискуссии — только ради того, чтобы повеселиться.

Помимо религии он с энтузиазмом воспринял еще один элемент грейсонской культуры: местную классическую музыку, основанную на музыкальных стилях Старой Земли, именовавшихся «кантри» или «вестерн». Образчик такого рода и звучал сейчас в рубке. Первоначально Хонор вообще не считала этот бессмысленный набор звуков музыкой, но постепенно научилась находить в ней своеобразную прелесть. Однако симпатии Уэйна принадлежали в первую очередь Примитивной школе, а Хонор примитивизм любого рода никогда не интересовал.

— Прости, паршивец, — тихонько шепнула она Нимицу, — но я сама разрешила ему составить базу развлекательных программ.

Кот жалобно мяукнул, и она улыбнулась.

— Ладно, не хнычь. Я с ним поговорю. Честное слово.

Нимиц пощекотал ее усами, и она снова повернулась к пульту.

«Джейми Кэндлесс» превзошел все ее ожидания, хотя до сих пор ей нечасто удавалось поиграть со своей игрушкой. Несмотря на массу в одиннадцать тысяч двести тонн, «Кэндлесс» не уступал в маневренности боту, и ей удалось добиться для Сильвермана разрешения встроить в яхту компенсатор военного образца, причем последнего поколения. Никому другому такого бы не позволили, но в данном случае Хонор пошла наперекор принципам и воспользовалась общественным положением в личных целях. В результате был создан корабль, способный развивать ускорение до семисот g, принять на борт восемь пассажиров и оснащенный новейшей системой управления. В особых случаях Хонор могла перевести на свой пульт контроль над всеми системами, но была слишком опытным астронавтом и не собиралась делать это без крайней необходимости. Да и Уэйна хватил бы удар, вздумай она отобрать «его» птичку.

Еще раз улыбнувшись, она откинулась в кресле, вглядываясь сквозь пузырь бронепласта крыши кабины в бесконечность космоса. Устройство и размещение кабины были предметом долгих споров между нею, Сильверманом и Лафолле. Сильверман хотел разместить рубку в традиционном месте, поскольку, будучи приверженцами здорового консерватизма, считали, что рубка должна размещаться у центра тяжести. Эндрю, со своей стороны, тоже хотел, чтобы рубка находилась там, поскольку в предложенном Хонор варианте это помещение оказывалось слишком мало, чтобы втиснуть туда кресло для кого-нибудь, кроме самой Хонор и Нимица. Из чего следовало, что он не сможет оберегать спину землевладельца в то время, когда она будет сидеть за пультом управления.

Хонор скорее прислушалась бы к своему телохранителю, чем к инженерам, однако в данном случае сохранила алмазную непреклонность. Она указала Эндрю, что внутри кабины угрозу для нее могут представлять лишь внешние, космические факторы, а потому его присутствие там лишено смысла. Кроме того, традиционное расположение рубки ограничит обзор теми же самыми дисплеями, которыми она пользуется на борту военного корабля. «Кэндлесс» же должен дать ей возможность уйти от работы, отвлечься, заняться игрой… И в конце концов она добилась своего. Правда, Эндрю после этого дулся на нее не один день.

Сквозь бронепласт была хорошо видна крыша импеллерного клина «Кэндлесса». Клин шириной в несколько километров закрывал все небо над, впереди и по бокам кораблика, и Хонор видела, как звезды меняют цвет и положение, когда край клина прорезает пространство между нею и ими. Гравитационное воздействие на фотоны с силой почти в сто тысяч метров в секунду за секунду вызывало эффект красного смещения. Это зрелище Хонор видела несчетное количество раз, но оно никогда ей не надоедало, почему она и настояла на установке рубки именно здесь.