Пепел победы

Оглавление

Впрочем, Алисон считала, что проявила бездну терпения и такта, выслушивая на банкете, устроенном в честь признания Веры наследницей Ключа Харрингтон, исполненные фальшивого пафоса речи о «трагической гибели ее героической дочери». Правда, если бы Гера не уловила чувства, охватившие Алисон, когда Мюллер, произнеся свою речь, принялся сюсюкать над колыбельками Веры и Джеймса, кошка, наверное, не стала бы прыгать землевладельцу на спину. А Нельсон, надо думать, не оказался бы у землевладельца под ногами в тот самый момент, когда Мюллер, вскрикнув от неожиданности, пошатнулся под внезапно свалившимся на него весом. И ведь надо отдать Гере должное: острые когти кошки практически не причинили ему боли. Она даже кожу не поцарапала, хотя — надо ж такому случиться! — в клочья разодрала парадный мундир.

Впрочем, это ведь всего лишь коты. Тот же Мюллер в разговорах со своими приспешниками говорил об «инопланетных животных», которыми Харрингтон наводнила Грейсон, но когда Алисон с любезной улыбкой сказала ему, что от животных едва ли следует ожидать соблюдения человеческого этикета, землевладелец почему-то отнесся к этому без юмора.

Правда, не исключено, что причиной тому была не ее улыбка, а хохот множества гостей, принадлежавших в основном к высшему обществу.

Так или иначе, до слуха Алисон дошла и версия Мюллера. Он, мол, вовсе не считает, будто мать землевладельца намеренно натравила на него зловредных животных. Ее легкомысленное отношение к тому, что они вышли из-под контроля, легко объясняется перенесенным ею нервным напряжением. А потому он как истинный джентльмен должен отнестись к произошедшему снисходительно…

Возможно, парочка самых тупоголовых из его прихвостней и приняли эту версию на веру, но большинство отнеслось к ней скептически: Алисон знала, что в обществе строят разные предположения и о мотивах поведения котов, и о реакции матери землевладельца. Шепотки по поводу того, какими же поступками, направленными против нее (или ее дочери), он заслужил это публичное унижение, не прекращались и по сию пору.

Правда, никому и в голову не приходило, например, взять и спросить об этом открыто — и к лучшему, ибо ответа никто бы все равно не получил. Информация оставалась конфиденциальной, поскольку никаких доказательств причастности Мюллера к заговору Уильяма Фицкларенса, направленного на убийство Хонор, выявить не удалось. Правда, в отличие от большинства грейсонцев Бенджамин Мэйхью и Говард Клинкскейлс не верили, что этот заговор, едва не увенчавшийся успехом и повлекший за собой смерть преподобного Хэнкса и девяноста пяти подданных лена Харрингтон, был делом рук одного лишь Фицкларенса. Проводя собственное расследование, каждый пришел к выводу о несомненной причастности Мюллера к преступлению.

Алисон знала: будь у них помимо догадок еще и доказательства, Сэмюэль Мюллер был бы уже мертв, несмотря на свой сан. Однако, несмотря на внешность напыщенного фата, Мюллер отличался расчетливым умом и умело прятал концы в воду. Отсутствие прямых улик делало судебный процесс, тем более процесс против Ключа, невозможным, а выступить против признанного лидера оппозиции с голословными обвинениями ни Протектор, ни регент лена Харрингтон не могли. Это было бы истолковано как попытка сведения политических счетов.

Алисон понимала это точно так же, как понимала почему Бенджамин и Клинкскейлс принуждают себя держаться с Мюллером так, словно им и в голову не приходило заподозрить его в измене. Несомненно, они, подобно ястребам в вышине, выжидали удобный момент, чтобы вцепиться в него когтями, но такой момент мог настать и в неопределенном будущем, а в настоящее время приходилось иметь дело с настоящим…

К счастью, Алисон, не занимая официального поста, пользовалась полной свободой в своих поступках и собиралась и дальше при каждом удобном случае выставлять этого типа на посмешище. Интересно, понимает ли Мюллер, как ему повезло: ведь Гера с Нельсоном могли и не ограничиться одеждой…

Однако случившееся, хотя и доставило ей несомненное удовольствие, знаменовало собой объявление между ней и Мюллером своего рода войны. Весьма своеобразной, поскольку, согласно этикету, почитавшемуся на Грейсоне чуть ли не наравне со Священным Писанием, джентльмен не мог позволить себе неучтивость по отношению к женщине, пусть даже ненавидел эту женщину смертной ненавистью. Алисон внезапно обнаружила, что и патриархальные грейсонские традиции не лишены приятности; порой она даже тешила себя надеждой, что необходимость улыбаться и кланяться доведет-таки этого интригана с мелкой душонкой до приступа и заставит захлебнуться собственной желчью.

Однако по части подковерной борьбы, интриг и козней Мюллер был высококвалифицированным специалистом. Так, узнав об упорном нежелании Алисон расширять штат службы безопасности лена и приставлять личных телохранителей к грудным младенцам, он сделался ярым сторонником строжайшего соблюдения буквы закона по отношению к наследникам лена Харрингтон. Да и как иначе: разве не заявил он на всю планету, что трагическая гибель леди Харрингтон стала для него тягчайшей личной утратой, как и для всего Грейсона?

А если так, планета просто обязана оберегать и лелеять крохотную малютку, к которой перешли титулы и владения Хонор и на которую теперь возлагались такие надежды. В вопросах обеспечения безопасности малышки-землевладельца не может быть мелочей!

Алисон с самого начала не очень-то верила, что одержит победу в этом споре, но надеялась по крайней мере убедить Конклав ограничиться одним телохранителем для каждого из младенцев. Увы, в данном вопросе с Мюллером — хотя, очевидно, по совершено иным причинам — оказались солидарны и ее грейсонские друзья. Ей пришлось смириться. Ну а потом оказалось, что притерпеться к постоянному присутствию в доме (хотя она ввиду частых и долгих отлучек Хонор привыкла к жизни вдвоем с Альфредом) шестерых вооруженных бойцов не так уж сложно. Она так и не признала их существование целесообразным, однако ситуация не оставила ей иного выбора, кроме как приноровиться.