Большая скука

Оглавление

— Эта проклятая жажда, жажда испытать что-то еще не испытанное, а потом и это забыть, поскольку оно уже испытано, и опять искать чего-то нового… Переезжаешь из города в город, чтобы избежать скуки, торопишься, так как тебе кажется, что скука преследует тебя по пятам, а на самом деле она тебя встречает, притаившись в темном углу каждого нового помещения: «Ку-ку! А вот и я!» Игра в прятки, занятная только до поры до времени. Пока не наступит усталость… А я уже на пороге старения, на пороге усталости, у врат спокойствия. И единственное, что меня удерживает от рокового шага, — это страх перед одиночеством…

Подняв голову, Дороти снова делает затяжку и смотрит на меня испытующим взглядом.

— Поедете со мной, Майкл? Так, не раздумывая?

— Зачем? Ради очередной игры?

— О, если речь едет о любви, то, поверьте, в эту игру я играла, и на крупную ставку; это с каждым когда-нибудь случается — играет, пока не обанкротится и не поймет, что играть в любовь напропалую — значит проигрывать. Хорошее и тут длится очень недолго, а за ним следует серия холостых выстрелов, потом еще раз что-нибудь ошеломит тебя маленько, и снова холостые выстрелы…

— И в итоге…

— В итоге разочарование и усталость, — прерывает меня женщина.

Уставившись в пространство, она как бы мысленным взором еще раз проверяет итог, о котором шла речь.

— Вы знаете, — неожиданно оживившись, говорит она, — как-то раз поехала я в Ниццу. Меня там ждала, как всегда, шумная, веселая компания неврастеников. Казино, ночные пьянки, любовь по мелочам… Еду в Кан. Тихие бульвары, пальмы, море, покой зимнего мертвого сезона. Подруливаю к отелю «Мартинец» и там бросаю якорь. До чего же приятно сознавать, что никто и не подозревает о твоем присутствии, что у тебя в чемодане есть два криминальных романа, что ты можешь совершать прогулки в гавани утром рано и днем, что кругом тишина… Просто великолепно было. Но уже на третий день я не выдержала и опять подалась в Ниццу.

— Значит, было не так уж великолепно?

— Было бы, если бы рядом со мной находился кто-нибудь вроде вас…

Она снова бросает на меня взгляд и еще раз повторяет свое приглашение:

— В сущности, что нам мешает возобновить попытку?

— Очень многое.

— Например?

— Ну хотя бы различие в характерах. Я не весельчак, Дороти. И не забавник.

— Да, да, знаю. Вы вечно молчите, как бревно, вот в чем, оказывается, ваша главная страсть. И молча посмеиваетесь про себя надо мной. Будь я немного глупее, я, вероятно, предпочла бы приятеля, который бы меня баловал и развлекал. Я бы уставала от танцев и пирушек. Только весельчак обычно на третий день уходит веселиться к другим. А болтливый через какое-то время либо замолкает, либо начинает досаждать тебе тем, что повторяет одно и то же. Зато, имея дело с таким противным характером, как ваш, ничем не рискуешь, потому что стать еще более противным он едва ли сможет. От вас, Майкл, неожиданностей ждать не приходится.

— В этом вы правы, — киваю я. — По части сюрпризов я слаб. Чего не могу, однако, сказать о вас.

— От меня можно ждать только приятных сюрпризов. Поедемте, и я покажу вам страны и места, каких вы и во сне не видели…

— Я вообще очень редко вижу что-нибудь во сне. А если случается видеть, то главным образом черных кошек, но только не страны и места…

Пропустив мимо ушей мое последнее признание, Дороти продолжает:

— Как вы могли слышать, я уже небогата, но, кроме жалованья, я получаю ренту, и этого вполне достаточно, чтобы мы не были стеснены в средствах.

— Быть на содержании у женщины, можно ли придумать более стесненное обстоятельство?

— Стоит только захотеть, и вы с успехом можете сами себя содержать, — намекает Дороти и тянется с окурком к пепельнице.

Процедура длится довольно долго, и при таком сильном наклоне я вынужден разглядывать так хорошо знакомую мне грудь. Наконец акт огнетушения окончен, однако, вместо того чтобы возвратиться обратно в кресло, Дороти знаком предлагает мне придвинуться поближе, обнимает меня и шепчет на ухо:

— Вами интересуется Сеймур…

Пожав плечами, я собираюсь ответить, но она прикладывает палец к губам и продолжает все так же шепотом:

— Если бы вы его не интересовали, он бы даже не взглянул в вашу сторону. Но уж если Уильям в чем-то заинтересован, он не станет расточать любезности, а готов платить.

— Удивляюсь, что во мне может заинтересовать такого человека, как Сеймур, — говорю вполголоса.

— Нетрудно догадаться, если принять во внимание, что он связан с одним из тех учреждений, которые занимаются сбором информации, или безопасностью, или чем-то в этом роде. Безопасность… Господи!.. Забрались на действующий вулкан и толкаем про безопасность.

— Вас беспокоит вулкан?

Дороти снова делает мне знак, чтобы я говорил потише, затем шепчет в ответ:

— Меня? Нисколько. Это безумное время особенно удобно тем, что твои собственные безумства ни на кого не производят впечатления.

И после непродолжительной паузы:

— Вам особенно не стоит ломать голову над тем, сколько из него выкачать, сто тысяч или двести. Ради безопасности они экономить не станут. Постарайтесь выудить у него побольше долларов, а я вас научу, как нам их лучше потратить.

— Боюсь, что у меня не найдется подходящего товара, чтобы выудить такую сумму.

— Не будь у вас подходящего товара, стал бы Уильям так вас обхаживать. Он не из тех, что дремлют у пустых яслей.

— Все же мне лучше известно, что есть в моей собственной голове, — терпеливо замечаю я. — Ежели ваш приятель в самом деле тот, за кого вы его выдаете, то ему нужна информация. А у меня ее не наберется даже на два доллара…