Ведьмина неделя

Оглавление

— Та старушка говорила, что тот мир совсем такой же, как наш, только там нет магии.

— В этом-то все и дело,— сказал Крестоманси. — Я имею достаточно полное представление о том мире, поскольку одна из моих подопечных как раз оттуда. С тех пор, как я оказался здесь, я неоднократно убеждался в том, что исторические события, автомобили, реклама, товары в магазинах, деньги — словом, все, что мне удавалось сравнить,— здесь совершенно такие же, как и в мире моей воспитанницы. Так быть не должно. Не существует другой пары настолько похожих миров!

Теперь мистер Уэнтворт слушал его очень внимательно.

— Тогда отчего же так вышло? — нахмурился он.

А Нэн Пилигрим подумала: “Он и правда изучал симптомы!”

Крестоманси обвел присутствующих странным, полным сомнения взглядом, а потом произнес:

— Простите мне подобное высказывание, но вашего мира просто не должно существовать. — Все на него вытаращились. — Да-да, — немного смущенно сказал Крестоманси.— Я никак не мог понять, почему в мире моей воспитанницы так мало магии — теперь я вижу, что вся она здесь. Случилось нечто (пока не знаю, что именно), в результате чего ваш мир отделился от соседнего, забрав с собою все волшебство! Но вместо того, чтобы отделиться совершенно, он сохранил некоторую непостижимую связь с первым миром — связь настолько тесную, что они практически одно целое. Мне представляется, что к этому привела некая роковая случайность, ведь цивилизованный мир, в котором жгут ведьм, существовать не может и не должен, как я уже сказал. Именно поэтому, мистер Уэнтворт, все это время я настойчиво пытался донести до вас, что нуждаюсь в кратком, но достаточно полном очерке истории магии — только так можно выяснить, какое же событие привело к столь печальному положению вещей. Скажите, была ли ведьмой Елизавета Первая? Мистер Уэнтворт покачал головой.

— Неизвестно. Но в ее царствование колдовство, кажется, никому особого вреда не причиняло — колдовали только деревенские старухи. Нет, пожалуй, современное колдовство берет начало уже после смерти Елизаветы. Видимо, серьезный всплеск имел место году в тысяча шестьсот шестом — тогда начали официально практиковать сожжение. Первый Указ о колдовстве датируется тысяча шестьсот двенадцатым годом, Оливер Кромвель издал еще несколько. К тысяча семьсот шестидесятому году насчитывалось уже тридцать четыре закона о колдовстве. Кстати, в тысяча семьсот шестидесятом году родилась Дульсинея Уилкс...

Крестоманси поднял ладонь:

— Благодарю. Об архиведьме мне известно. Вы сообщили мне все, что нужно. Современное положение дел с колдовством берет начало сразу после тысяча шестисотого года, когда произошло внезапное увеличение числа колдунов и ведьм — таким образом, роковая случайность, о которой мы с вам говорили, имела место примерно в те годы. Нет ли у вас каких-либо соображений относительно того, что бы это могло быть?

Мистер Уэнтворт снова покачал головой — довольно угрюмо.

— Представления не имею. Однако... Хорошо, предположим, вы поймете, что это было. И что вы предпримете?

— Одно из двух, — ответил Крестоманси. — Либо мы попытаемся совершенно отделить этот мир от другого, что не представляется мне хорошим выходом из положения, поскольку тогда вас неизбежно сожгут... — Все вздрогнули, а большой палец Чарлза сам собой принялся поглаживать волдырь. — Либо, — продолжал Крестоманси, — что гораздо лучше, мы сольем ваш мир с тем, другим, которому он на самом деле принадлежит.

— И что тогда с нами будет? — поинтересовался Чарлз.

— Ничего особенного. Вы незаметно сольетесь с теми людьми, кем вы являетесь в том мире, — ответил Крестоманси.

Все несколько секунд молча это обдумывали.

— А это вообще возможно? — с надеждой спросил мистер Уэнтворт.

— Как вам сказать, — пожал плечами Крестоманси. — В принципе — да, возможно, если обнаружить, что стало причиной первоначального раскола. Конечно, исправление потребует очень сильного магического вмешательства. Но сейчас Хэллоуин, высвободилось большое количество магии — а в вашем мире в особенности — и на этом можно сыграть. Да. Я совершенно уверен, что это возможно, хотя и непросто.

— Тогда давайте, — мистер Уэнтворт решительно поднялся. Программа решительных действий, по всей видимости, окончательно привела его в себя. Он мрачно оглядел костюм для верховой езды, небесно-голубые шортики и джинсы Брайана, скептически прищурившись на драное розовое бальное платье. — Ну, если вы думаете, что можно идти в класс в таком виде... — начал он. Мистер Уэнтворт снова был завучем школы.

— Эм-м-м... Возможно, кроме Брайана... — поспешно вмешался Крестоманси.

— ...У вас будет достаточно времени обдумать это, оставшись после уроков, — закончил мистер Уэнтворт. Нэн, Эстель, Чарлз и Нирупам в едином порыве вскочили на ноги — а вскочив, обнаружили, что снова одеты в школьную форму. Они осмотрелись в поисках Брайана, но тот снова исчез…

— Ну вот, опять меня не видно! — раздался из воздуха его негодующий крик. Крестоманси улыбался.

— Неплохо, сэр, — похвалил он мистера Уэнтворта.

Мистеру Уэнтворту было несказанно приятно это слышать, и, выгоняя четверых учеников за дверь, он тоже дружески улыбнулся Крестоманси.

— А почему Брайану можно остаться невидимкой? — жалобно пищала Эстель, когда мистер Уэнтворт погнал их в класс, как пастух — свое стадо.

—— Потому что тогда Крестоманси сможет остаться здесь и прикидываться инквизитором, — прошептал Нирупам. — Ведь по официальной версии инквизитор расследует, что колдун сделал с Брайаном! Так что Брайана никто видеть не должен!