Волшебники из Капроны

Оглавление

Бенвенуто намеренно обошел вниманием Ринальдо. Выгнув спину и подняв хвост, прямой, как кипарис, он просеменил к ногам Марко и, обвив хвостом, потерся о них, Марко разжал кулак, наклонился и протянул к Бенвенуто руку.

— Привет, — сказал он. — Как тебя зовут? — и сделал паузу, чтобы Бенвенуто мог сообщить ему свое имя. — Рад познакомиться с тобой, Бенвенуто, — закончил он.

Еще одно «ах» — на этот раз долгое и громкое — пронеслось по залу. А затем шумные возгласы:

— Прекрати это, Ринальдо! Не выставляй себя дураком, Ринальдо! Оставь Марко в покое!

И хотя Ринальдо был совсем не то, что Доменико, которого ничего не стоило обуздать и сломить, даже он не мог идти против всей семьи. А когда, взглянув на Старого Никколо, он увидел, что тот сердито машет на него рукой, он отступил и быстро, расчищая себе путь, вышел из зала.

— Роза и Марко, — возгласил Антонио, — я даю вам предварительное согласие на брак.

После этих слов все бросились обнимать друг друга, пожимать руки Марко и целовать Розу. Разрумянившийся и счастливый, Марко срывал с золотого дерева грушу за грушей и старался вручить их всем, даже только что родившемуся младенцу. Вкусные это были груши, спелые — само совершенство. Они таяли во рту, и сок стекал по подбородку.

— Не хочу выступать в роли зануды, — сказала тетя Мария, брызгая соком в ухо Паоло, — но дерево в зале как-то неуместно.

Марко уже и сам это сообразил. Как только последняя груша была сорвана, дерево начало увядать, И вскоре превратилось в золотое облако, в исчезающее дерево-тень. А затем его и вовсе не стало. Все зааплодировали. Тетя Джина и тетя Анна сходили за бутылками вина и рюмками, и вся Каза выпила за здоровье Розы и Марко.

— Слава Тебе Господи! — услышал Тонино голос Элизабет. — Я так за нее волновалась!

А стоявший по другую сторону от Элизабет Старый Никколо говорил дяде Лоренцо, что Марко — настоящее приобретение для Казы, потому что он понимает кошек. Вот так-то! Тонино даже взгрустнулось. И он вышел наружу — в прохладный двор. И, конечно, как он и ожидал, Бенвенуто, свернувшись клубком, лежал на ступенях в галерею. Недовольный, он отмахнулся от Тонино хвостом: он только что устроился поспать.

Бенвенуто сердито сказал, что Марко вовсе не понимает речь кошек. Просто он знал его, Бенвенуто, имя от Розы, а о чем он ему сказал, и понятия не имел. А сказал ему Бенвенуто, что если они с Ринальдо затеют драку в Казе, то лишь друг друга изувечат, потому что ни тот, ни другой не является здесь главным котом. А теперь пусть Тонино уйдет и даст ему, Бенвенуто, поспать.

Это было большим облегчением для Тонино. Он сразу почувствовал, что теперь ничто не мешает ему любить Марко, как уже полюбил его Паоло. С Марко было весело. Он никогда не гостил в Казе подолгу, потому что они с братом строили виллу за Новым мостом. Но он был одним из тех немногих, ради беседы с которыми Тонино откладывал книгу. А это, как Лючия сказала Розе, был большой комплимент.

Свадьбу Розы и Марко назначили на весну. Они часто смеялись по всякому поводу, когда вместе приезжали в Казу и вместе из нее уезжали. Антонио и дядя Лоренцо побывали на вилле, где жил Марио Андретти, и все утрясли. Марио Андретти приехал в Казу оговорить отдельные частности. Он был крупным, тучным мужчиной — который обстряпал выгодную сделку, сказала тетя Франческа, — и совсем непохожим на Марко. Самой примечательной его принадлежностью был длинный белый автомобиль, на котором он приехал.

Старый Никколо посмотрел на этот автомобиль задумчиво.

— Он пахнет, — сказал Старый Никколо. — Но, похоже, он надежнее, чем картонные лошади.

И вздохнул. Он все еще чувствовал себя глубоко униженным. Так или иначе, но после того, как Марио Андретти укатил, Тонино — что очень его заинтересовало — послали на почту с двумя письмами. Одно было адресовано фирме «Феррари», другое — «Роллс-Ройс» в Англию.

В обычных обстоятельствах в Казе все разговоры велись бы об этом автомобиле и двух письмах. Но среди возбужденных толков о Флоренции, Сиене и Пизе они прошли незамеченными. Единственной темой, способной вытеснить разговоры о войне, было подвенечное платье для Розы. Быть ему длинным или коротким? Со шлейфом или без? И какой должна быть фата? Роза и тут, как и в случае с Марко, вела себя независимо.

— Кажется, моего мнения совершенно не спрашивают, — сердилась она. — Ну так вот. Оно будет до колена спереди, а сзади — со шлейфом футов десять длиной. А фаты не будет никакой. Только черная маска.

Это оскорбило тетю Марию и тетю Джину, главных спорщиц по этому поводу, до глубины души. И при том шуме, который они подняли, и бренчанье в другом конце комнаты, куда Антонио засадил Марко, чтобы тот помог найти слова для «Ангела», Тонино никак не мог сосредоточиться на чтении своей книги. Захватив ее, он направился по галерее в библиотеку, надеясь там обрести какой-то покой.

Но в галерее, напротив библиотеки, облокотясь на перила, стоял Ринальдо. Мрачный-премрачный.

— Этот тип, Марко, — сказал он Тонино. — Не могу припомнить, где я его видел. Я видел его с Розой в Художественной галерее. Но это не то место. То было куда дурнее.

Тонино не сомневался, что Ринальдо как никто знал всякого рода дурные места. Он прошел со своей книгой в библиотеку, очень надеясь, что Ринальдо о нем не вспомнит, и уселся читать, наслаждаясь прохладой и легким запахом книжной пыли.

Но уже в следующую минуту раздался звук глухого удара — на его книгу приземлился Бенвенуто.

— Сойди, пожалуйста! — взмолился Тонино. — Мне завтра в школу, и я хочу успеть дочитать.