Выбери любимый жанр

Оценить:

Хронометр

Оглавление

Толик уже ясно представлял себе чудесный подводный аппарат. Плывет такая серебристая рыба, шевелит рулями-плавниками и усиками антенн, поблескивает глазами-объективами. Еле слышно шуршат внутри шестеренки моторов. Мигает лампочка радиосигналов... Рыба осторожно огибает обросшую подводным кустарником скалу, "обнюхивает" крупную раковину (нет ли жемчужины), заглядывает в иллюминатор давно потонувшего парусника... Потом радиолампочка вспыхивает ярче, рыба устремляется вверх, к зеленоватому пятну солнца, пробивает волнистую поверхность, взлетает над фальшбортом белого корабля с большими буквами названия — "Крузенштерн". И прыгает — мокрая, ловкая, послушная — в ладони Анатолию Нечаеву, своему изобретателю.

Толик поправляет антенны, меняет аккумуляторы, протирает объективы... И опять плывет в глубине открыватель подводных миров — Тайный Океанский Лазутчик Имени Крузенштерна.

"Лазутчик" — слово не очень удачное. Лучше бы — "разведчик" или "исследователь". Но хочется, чтобы начиналось с "Л". Тогда первые буквы всех слов сливаются в имя — Т. О. Л. И. К.

Скажете, что хвастовство, да? Но ведь многие изобретения носят имена тех, кто их сделал. А здесь даже и не его имя, а Крузенштерна. А "ТОЛИК" получилось почти случайно...

Толик пристроил акваскоп поудобнее и радостно замер: прямо в середине экрана остановился крошечный, как пятак, карасик — уставился на Толика веселым глазом... Но в этот миг запрыгали, захлюпали по воде от твердого топота доски. Вода из щелей длинными языками выплеснулась Толику на брюки.

Толик судорожно толкнул акваскоп на глубину — он забурлил, заглатывая воду. Рывком Толик отправил его под мостик (знал, что сейчас тяжелый деревянный кожух нехотя всплывет и притаится под досками). Потом оглянулся.

Можно было и не пугаться, опасности не было.

А был Шурка Ревский...

ВОЛЧЬЯ ЯМА

Конечно, Шурка из наклоновской компании, даже вроде адъютанта у Олега, но все равно он не такой, чтобы подлости делать. Когда он встречал Толика на лагерных дорожках, то бормотал "здравствуй" и смотрел виновато своими широко рассаженными желто-зелеными (такими Шуркиными) глазами.

Он и сейчас так смотрел. И нетерпеливо переступал на досках кое-как зашнурованными, надетыми на босу ногу ботинками. А на икрах и коленях — тонкие порезы. Видно, не зная тропинки, продирался сюда прямиком через осоку.

Быстро, но очень серьезно Шурка произнес:

— Толик, нам надо поговорить.

— Ну... говори, — небрежно сказал Толик. Не показывать же Шурке, что встревожился. Он усмехнулся с сочувствием: — Исцарапался-то как...

— Толик, это пустяки. Тебе гораздо больше достанется, если ты меня не станешь слушать.

— Я слушаю, — опять усмехнулся Толик, и холодным червячком шевельнулся в нем страх: Шурка зря не прибежал бы.

— Толик, тебе готовят ловушку.

— Кто? Наклонов, что ли? Подумаешь... Он мне и раньше каждый день их подстраивал. Он же у нас самый остроумный...

— Да нет! Они настоящую ловушку готовят! Он, и Семен, и Жорка, и еще несколько человек.

— И Валерка Рюхин? — тихо спросил Толик.

— Да... — понимающе сказал Шурка.

— Ну и пусть...

— Они хотят заманить тебя в волчью яму.

— Многого хотят. Я им не слепой теленок... А что за яма?

— Она в лесу. Тайная. И такое устройство из волейбольных сеток. Ты идешь, ступаешь туда, и трах! — сразу как в большой авоське. И висишь в ней над ямой на перекладине.

— Они что, на тебе испытывали? — догадался Толик.

— Да... Это очень неудобно так висеть, весь запутанный. А с тобой что хотят, то и сделают.

— Ничего не сделают. Я не дурак, чтобы на их приманки клевать.

— Но если бы ты не знал про яму, ты бы клюнул.

— Фиг!

— Нет, клюнул бы, — вздохнул Шурка. — Они подложат письмо: "Приходи после отбоя в лес, к двойной березе у родника. Есть важный разговор. Докажи, что ты не трус, и приходи..."

— Нашли дурака...

— Я думаю, ты пошел бы... — тихо сказал Шурка.

Толик помолчал. С какой стати он должен врать Шурке, который с кровью на ногах примчался предостеречь его?

— Шурка... Я пошел бы.

— Вот. А там западня.

— Ну а потом что? Оставили бы висеть до утра?

— Нет! Потом самое главное. Олег скажет: "Раз ты не испугался и пришел, мы принимаем тебя снова в "Красные робингуды".

— Больно надо!

— Тебе не надо, а они хотят... Он Жорку и других тоже в отряд записал.

— А я-то ему зачем снова?

— Ни за чем... Но он скажет, чтобы ты клятву дал.

— Какую?

— Такую же... как я тогда. Что больше не изменишь отряду.

Толик сцепил зубы. "Больше не изменишь..."

— А если не дам клятву?

— А им этого и надо. Обрежут веревку — и ты в яму.

— Ну и глупо, — искренне сказал Толик. — Если разобьюсь, они же отвечать будут.

— Не разобьешься, там неглубоко. Но там... Они коровьи лепешки навалили. Полным-полно...

Толик передернул плечами.

— Сволочи...

Шурка прошептал, не поднимая головы:

— А если дашь... клятву... все равно обрежут веревку. Они так договорились.

Толик молчал с полминуты. Потом почти простонал:

— Шурка, ну скажи: что я им сделал?

— Они говорят, что ты любимчик Геннадия Павловича. Подлиза.

— Я?!

— Они так говорят... И это будет месть.

— А тебе?

Шурка опять поднял глаза. Честные и печальные:

— Что?

— Тебе ведь тоже будет месть. — От жалости к Шурке и от благодарности у Толика сладко заныло в груди. — Шурик... Если Олег узнает, он же тебя... Ты же тогда клятву давал, тебя не простят.