Рыжее знамя упрямства

Оглавление

Маленькое колесо оловянной кареты

1

Проснулся Словко рано. Увидел, как дрожат на белом косяке утренние лучи, отраженные стеклами соседнего дома. Глянул на часы, которые не снял на ночь: было начало седьмого. Тихо отошла дверь, скользнул из передней в комнату Рыжик. Робкий, тощенький, в одних полосатых трусиках. Наверно, ходил в туалет. Словко сразу прикрыл глаза – будто спит. Рыжик не полез к себе на верхнюю койку. Он обошел притихшего в спальнике Словко, осторожно приоткрыл балконную дверь, "просочился" наружу.

Словко опять открыл глаза, прислушался. Игорь посапывал, а Рыжика на балконе не было слышно. Словко почему-то забеспокоился, вылез из мешка. Увидел через стекло, что Рыжик стоит, навалившись грудью на перила, ежится от утренней зябкости. Отблески лучей искрились на волосах и зайчиками сидели на плечах. Словко мягко шагнул на балкон, встал рядом с Рыжиком. Тот быстро глянул на Словко и снова стал смотреть перед собой.

С высоты третьего этажа было виден двор с гаражами и густыми кленами. Было пусто. Лишь оранжевый кот пресекал по диагонали середину двора. "Тоже Рыжик", – усмехнулся про себя Словко. Но эта усмешка не прогнала тревогу. Словко положил руку на острое Рыжкино плечо. Это было как вопрос: "Всё ли в порядке?"

Рыжик быстро глянул опять. Потерся подбородком о плечо – рядом с пальцами Словко. И вдруг сказал полушепотом:

– Думаешь, я вчера… почему так…

В этом так было признание ночных слез.

– Заскучал, да? – понимающе сказал Словко. И снова как бы впитал в себя вчерашнюю Рыжкину печаль.

– Ну… да… – тихонько признался Рыжик. – Я колесико потерял… Сперва думал: "Ну, потерял и потерял, не беда. Главное, что вернулся… Целый день так думал. А вечером… зацарапало так…

Словко сразу понял, о чем речь. Рыжик всегда носил на груди, на суровой нитке, серебристое колесико. Оловянное, наверно. Размером с рублевую денежку… Многие носили что-нибудь так, на шнурке или на цепочке. Кто крестик, а кто шестиконечную звездочку или какой-нибудь амулетик: пластмассового крабика, дырчатый камушек, монетку с корабликом… Про это не говорили. Раз носит человек, значит ему так надо… Словко понимал, что колесико связано у Рыжика с его большим колесом, которое… Которое непонятно, с чем связано. Про то колесо Рыжика больше не расспрашивали даже те, кто помог его установить. Лишь однажды Кирилл Инаков спросил на ходу:

– Рыжик, вертится та штука?

– Ага. Если раскрутишь, вертится долго-долго, – охотно отозвался Рыжик…

"Да, недаром он попросил подкручивать его, когда уезжал", – вспомнил Словко.

– В лесу обронил? – спросил он, ощущая всю горечь Рыжкиной потери.

– Не… В лесу оно было со мной, – отозвался Рыжик сипловато (уж не со слезинками ли опять?). – Я точно знаю, где. У самой дороги, напротив столба "тридцать два километра". Там такой завал из сухих деревьев. Когда начал перелезать, оно еще было со мной, а потом, в машине уже… прощупал, а его нет…

"Может, съездить туда, поискать?" – мелькнуло у Словко. Рыжик сразу догадался об этой мысли.

– Если туда и доберешься, разве найдешь? Там такой бурелом… Как иголку в сене… Теперь уж всё…

– А другого такого колесика нет? – спросил Словко. Просто не знал, что еще сказать.

– Нету… Оно было от маленькой кареты, от старинной. Ну, моделька такая. Я ее нашел на свалке, давно еще. А мама потом выбросила, когда дом от мусора чистила. Только одно колесико осталось…

Счастливое воспоминание было как фотовспышка:

– Рыжик! У меня где-то есть такая карета! Она ведь из набора с оловянными солдатиками! Будто там в ней генералы или сам король! Я поищу!

Рыжик глянул с недоверчивой радостью.

– А не жалко отламывать колесико?

– Да ты что! Я же ей сто лет уже не играю, валяется где-то… Лишь бы нашлась!

– Хорошо бы… – выдохнул Рыжик, светлея от надежды. – Это колесико маленькое, переднее…

– Да, я постараюсь найти…

Казалось бы, что ему Рыжик с его колесами? Но было уже четкое понимание, что отыскать Рыжику его амулет он, Словко, обязан. А попутно вертелось в голове воспоминание про еще одно колесико – то, что золотисто горело над стеклянным цилиндром со Звездным камнем. В ночной сказке Игоря… Может быть, Рыжик заплакал как раз тогда, когда услыхал об этом чуде?

– Я пошел домой, у меня там куча дел, – шепнул Словко тоном заговорщика. – Буду искать. После обеда встретимся на базе. А сейчас ты ложись и досыпай.

Рыжик с радостной готовностью закивал, на цыпочках шагнул в комнату, полез на койку. Они обменялись улыбками сообщников. Словко натянул носки, шорты, футболку, свернул спальник, но брать с собой не стал: "Заберу потом". В передней надел кроссовки и неслышно отодвинул на двери язычок замка…

Через пятнадцать минут он был на своем дворе. Глянул на окна второго этажа. Шторы были задернуты. "Спят, или уже укатили?" – подумал Словко о родителях. Достал ключ…

В квартире было пусто. Оно и понятно. Выходной день, те, у кого сады и дачи, торопятся туда на самой зорьке. У Словутских был садовый участок с дощатым домиком. Словко в июне, в июле туда не ездил. В августе, когда "уборка урожая", а в отряде почти нет занятий – другое дело. А начало и середина лета – время парусов. Словко поэтому был освобожден от "сельхозработ", родители проявляли сознательность.

Оно и понятно! Мама была ветераном "Эспады"…

Отец в отряде никогда не состоял, даже не слыхал о нем, пока в двадцать лет не познакомился со студенткой Люсей Голенищевой. Но все равно он "родитель высшего класса". По мнению Словко у отца был только один недостаток. Об этом сын поведал в четверостишии: