Дети капитана Гранта

• Предыдущая
• 158/198
• Следующая

– Да, – сказал Джон Манглс, – это какая-то цепь несчастий. Кажется, путешественники связаны какой-то нитью, и когда она рвется, то они погибают один за другим.

– Вы правы, друг Джон, – ответил Паганель. – Мне тоже это часто приходило в голову. В силу какого совпадения Ховит окончил свою жизнь почти при таких же обстоятельствах, что и Уиткомб? Что тут скажешь? Чарльтон Ховит выполнил задание Уайда, начальника правительственных работ, – наметить трассу проезжей дороги от равнины Хурунуи до устья реки Тарамакау. Ховит тронулся в путь первого января 1863 года с пятью спутниками. Он очень удачно справился с поручением: была проложена дорога длиной в сорок миль, до самой реки Тарамакау, но переправиться через нее оказалось невозможным. Ховит вернулся в Крайстчёрч. Несмотря на то что надвигалась зима, он испросил разрешения продолжать работы. Мистер Уайд дал согласие. Ховит, запасшись всем необходимым, отправился обратно в свой лагерь, намереваясь провести там зимний сезон. В ту пору и пришел в лагерь Джекоб Лаупер. Двадцать седьмого июня Ховит с двумя рабочими, Робертом Литлом и Генри Мюлисом, покинул лагерь. Они отплыли в лодке на противоположную сторону озера Браннер. И с тех пор исчезли бесследно. Легкую плоскодонку, на которой они плыли, нашли опрокинутой на берегу. Их тщетно разыскивали целых два месяца. Очевидно, эти несчастные, никто из которых не умел плавать, утонули в озере.

– А может быть, они остались целы и невредимы и попали к какому-нибудь новозеландскому племени, – сказала леди Элен. – Во всяком случае, их смерть не так уж несомненна.

– Увы, сударыня, нет, – ответил Паганель, – в августе 1865 года прошло уже больше года, а эти люди еще не вернулись… – И географ шепотом закончил: – А кто не вернулся из Новой Зеландии за год, тот погиб безвозвратно.

Глава IX
ТРИДЦАТЬ МИЛЬ К СЕВЕРУ

7 февраля, в шесть часов утра, Гленарван повел свой отряд в путь. Дождь прекратился еще ночью. Сероватые тучи, заволакивавшие все небо на высоте трех миль, задерживали солнечные лучи. Жары не чувствовалось, и дневной переход обещал быть не слишком тяжелым.

Паганель определил по карте расстояние от мыса Кафиа до Окленда: оно составляло восемьдесят миль, что означало восемь дней пути, по десяти миль в сутки. Но, вместо того чтобы идти вдоль извилистого морского побережья, географ предпочел направиться к селению Нгаруавахиа, расположенному в тридцати милях при слиянии двух рек – Уаикато и Уайпы. Здесь проходила почтовая дорога, вернее, тропа, доступная для повозок, которая пересекает большую часть острова – от бухты Хока до Окленда. По ней можно было бы добраться до Друри и там хорошенько отдохнуть в превосходной гостинице, которую очень хвалит естествоиспытатель Хохштеттер.

Распределив между собой груз, путешественники двинулись по берегу бухты Аотеа. Из осторожности все держались вместе, и мужчины, сжимая заряженные карабины, настороженно оглядывали холмистую равнину, расстилавшуюся к востоку. Паганель, со своей превосходной картой в руках, находил особое удовольствие в том, чтобы отмечать точность малейших подробностей.

Часть дня маленький отряд шел по истертым в песок обломкам двустворчатых раковин и крабьих панцирей, смешанных, главным образом, с окислами железа. Стоит поднести к такой почве магнит, как он тотчас покрывается блестящими кристалликами.

На берегу, у края прилива, резвились, даже и не думая убегать, несколько тюленей. Эти морские животные, с круглой головой, широким покатым лбом, выразительными глазами, имели очень добродушный вид. Глядя на них, можно было понять, почему легенда опоэтизировала этих любопытных обитателей моря, сделав из них, даже несмотря на их далеко не гармоничное ворчание, обольстительниц-сирен. Тюлени эти водятся в большом количестве у берегов Новой Зеландии, на них ведется охота, весьма выгодная, так как их жир и шкуры высоко ценятся.

Среди тюленей выделялись три или четыре морских слона. Они были серо-голубого цвета, длиной футов в двадцать. Эти огромные животные, лениво раскинувшись на толстом слое гигантских водорослей – ламинарий, раздували «хобот» и смешно поводили длинными, жесткими, загнутыми усами, напоминавшими пробочник или подвитые усы какого-нибудь щеголя.

Роберту доставляло большое удовольствие наблюдать за этими интересными существами.

– Вот это да! – вдруг воскликнул удивленный мальчуган. – Тюлени едят гальку!

В самом деле, некоторые животные с жадностью глотали валявшиеся на берегу камешки.

– Еще бы! Это известно, – ответил Паганель. – То, что тюлени не брезгуют береговой галькой – бесспорный факт.

– Странная пища, и переварить ее трудно, – заметил Роберт.

– Они не питаются камнями, а глотают их, мой мальчик, для того, чтобы нагрузить себя балластом. Это их способ увеличивать вес, чтобы легче опускаться на дно. Вернувшись на берег, они просто-напросто выплюнут камни. Ты сейчас увидишь, как вот эти нырнут в воду.

Действительно, вскоре с полдюжины тюленей, видимо достаточно нагрузив себя балластом, тяжело поползли по берегу и исчезли под водой. Но Гленарван не мог терять драгоценное время и ждать их возвращения, чтобы понаблюдать за тем, как они станут разгружаться, и, к большому сожалению Паганеля, отряд снова зашагал вперед.

В десять часов остановились позавтракать под большими базальтовыми скалами, возвышавшимися у самого моря. Здесь на отмели нашли множество устриц. Они были мелкие и малоприятные на вкус. Но, по совету Паганеля, Олбинет зажарил их на раскаленных углях, и получилось так вкусно, что за завтраком ели дюжину за дюжиной.

• Предыдущая
• 158/198
• Следующая