Дети капитана Гранта

• Предыдущая
• 80/198
• Следующая

– Нет, майор, – с досадой ответил Паганель.

– Ну, так знайте же: Австралия не принадлежит Франции просто потому, что капитан Боден, бывший, однако, далеко не робкого десятка, так испугался в 1802 году кваканья австралийских лягушек, что поспешил поднять якоря и сбежал оттуда навсегда.

– Как, – воскликнул ученый, – это говорят в Англии? Да ведь это злая шутка!

– Очень злая, согласен, – ответил майор, – но в Соединенном Королевстве она считается историческим фактом.

– Это недостойно! – возмутился географ-патриот. – И об этом могут говорить серьезно?

– Вынужден сознаться, что это так, дорогой Паганель, – ответил среди общего хохота Гленарван. – Как, вы не знали этой подробности?

– Совершенно не знал. Но я протестую. Сами же англичане зовут нас лягушкоедами, а разве боятся того, что едят?

– Тем не менее, так говорят, – со скромной улыбкой ответил майор.

Вот так знаменитый карабин «Пэрди-Моор и Диксон» и остался во владении майора Мак-Наббса.

Глава V
ИНДИЙСКИЙ ОКЕАН БУШУЕТ

Спустя два дня после этого пари Джон Манглс, определив, как обычно, в полдень координаты, сообщил, что «Дункан» находится под 113° 37' долготы. Пассажиры справились по карте и с радостью убедились, что от мыса Джаффа их отделяет расстояние меньше пяти градусов. Между этим мысом и мысом д'Антркасто австралийский берег описывает дугу, которая стягивается, как хордой, тридцать седьмой параллелью. Если бы «Дункан» поднялся к экватору, он бы на той же долготе нашел мыс Четем, который остался теперь в ста двадцати милях к северу. Яхта плыла в той части Индийского океана, которая омывает Австралийский материк. Можно было надеяться, что дня через четыре на горизонте покажется мыс Бернулли.

До сих пор ходу яхты благоприятствовал западный ветер, но в последние дни он мало-помалу стал слабеть, а 13 декабря и совсем упал. Паруса неподвижно повисли вдоль мачт. Не будь у «Дункана» мощной машины, он был бы скован океанским штилем.

Такое состояние атмосферы могло продержаться неопределенно долгое время. Вечером Гленарван заговорил об этом с Джоном Манглсом. Молодой капитан, видя, как быстро опорожняются угольные ямы, казалось, был очень раздосадован наступившим штилем. Он приказал поднять все паруса, чтобы использовать даже самое ничтожное дуновение, но, выражаясь по-матросски, «ветром и шапки наполнить нельзя было».

– Во всяком случае, нам не следует слишком жаловаться на наше положение – штиль все же лучше противного ветра, – заметил Гленарван.

– Вы правы, милорд, – ответил Джон Манглс, – но подобное затишье обычно наступает перед переменой погоды, а мы плывем у границы муссонов , дующих с октября по апрель с северо-востока, и если они нас захватят, то это сильно задержит нас в пути.

– Ничего не поделаешь, Джон. Придется смириться с этой помехой. В конце концов, ведь это будет только задержка.

– Конечно, если только не разыграется буря.

– Разве вы опасаетесь непогоды? – спросил Гленарван, взглянув на совершенно безоблачное небо.

– Да, – ответил капитан, – но я говорю это только вам, милорд. Я не хочу тревожить леди Гленарван и мисс Грант.

– Вы правы, Джон. Что же вас тревожит?

– Верные признаки надвигающейся бури. Не доверяйте, милорд, виду неба. Он очень обманчив. Вот уже два дня, как непрерывно падает барометр. В настоящий момент он стоит на двадцати девяти дюймах . Это такое предупреждение, которым не приходится пренебрегать. Особенно же я опасаюсь ярости южного океана – мне приходилось уже выдерживать борьбу с ним. Водяные пары, конденсирующиеся над громадными ледниками Южного полюса, вызывают движение воздуха страшной силы. Из столкновения экваториальных и полярных ветров рождаются циклоны, торнадо и другие бури, бороться с которыми для кораблей далеко не безопасно.

– Джон, – ответил Гленарван, – «Дункан» – прочное судно, а капитан его – искусный моряк. И в бурю, приди она, мы сумеем устоять.

Эти опасения Джону Манглсу подсказывал инстинкт моряка. Он был, как говорят англичане, искусным знатоком погоды weather-wise. Упорное падение барометра заставило молодого капитана принять на своем судне все меры предосторожности. Джон Манглс ждал сильнейшей бури: хотя небо еще и не предвещало этого, но точный барометр не мог его обманывать. Воздушные течения устремляются из мест с высоким давлением в места с низким. И чем ближе друг от друга эти места, тем скорее устанавливается единый уровень атмосферного давления, но зато тем больше и скорость ветра.

Джон Манглс не покидал мостика всю ночь. Около одиннадцати часов южная сторона неба начала покрываться тучами. Джон вызвал наверх всю команду и приказал спустить малые паруса. Он оставил только фок, бизань, марсель и кливера. В полночь ветер стал крепчать: скорость его достигла тридцати шести футов в секунду. Скрип мачт, шум, производимый работой команды, сухой треск парусов, скрип внутренних переборок яхты – все это открыло пассажирам то, о чем они до сих пор не подозревали. Паганель, Гленарван, майор, Роберт появились на палубе: одни из любопытства, другие – готовые принять участие в работе. По небу, которое еще недавно было ясным и звездным, теперь неслись густые тучи, они выделялись на фоне неба, словно пятна на шкуре леопарда.

– Ураган? – коротко спросил Гленарван Джона Манглса.

– Еще нет, но скоро будет, – ответил капитан.

Тут же он приказал взять марсель на нижние рифы. Матросы, с трудом борясь с ветром, уменьшили поверхность паруса и прикрепили свернутую часть его к спущенной рее. Джон Манглс хотел сохранить большую парусность, чтобы яхта была устойчивее и ее меньше качало.

• Предыдущая
• 80/198
• Следующая