Бархатная клятва

Оглавление

— Как ты думаешь, чем он так занят, что забыл о нас? — спросила Бланш. — И с ней он почти не бывает. — Она кивнула головой в сторону комнаты Элис. — Да и в зале не появляется.

— Кажется, все свое время он проводит в одиночестве в клетушке на сеновале, — вздохнула Гледис.

Внезапно Бланш замерла с кувшином в руке.

— В одиночестве! Ты считаешь, он там один? Как же я об этом не подумала! Не может ли он прятать там женщину?

Гледис рассмеялась.

— Зачем ему прятать там кого-то, когда к его услугам такое количество женщин? И потом, кто это может быть? Посмотри, никто не пропал, вся прислуга на месте. Если это не крепостная, я не представляю, кто бы это мог быть.

— А что еще способно заинтересовать такого мужика, как Джослин? Эй, ты! — позвала Бланш проходившую мимо крепостную девушку. — Наполни-ка эти кувшины.

— Но я… — начала было девушка, но Бланш со злостью ущипнула ее за руку. — Хорошо, — мрачно проговорила она.

— Пошли, Гледис, — скомандовала Бланш. — Давай попробуем разгадать эту тайну, пока Джослина нет поблизости. — Девушки покинули кладовую и направились к конюшне. — Смотри, каждый раз, прежде чем уйти, он убирает лестницу, — заметила Бланш и крадучись вошла в конюшню. Приложив палец к губам, она повернулась к следовавшей за ней Гледис и указала на крутившуюся неподалеку толстую жену конюха. — Эта старая карга оберегает Джослина как собственного сына, — прошептала она.

Стараясь как можно меньше шуметь, девушки вытащили спрятанную лестницу и приставили ее к внешней стене конюшни прямо под окошком в каморку Джослина. Подобрав юбки, Бланш полезла вверх. Когда они обе оказались в небольшом помещении, заваленном сеном, до них донесся женский голос:

— Джослин, это ты?

Бланш победно улыбнулась и взглянула на Гледис. Ее глаза зажглись злобой.

— Констанция! — воскликнула она, пройдя в глубь каморки.

На нежном личике девушки все еще четко выделялись следы от зарубцевавшихся ссадин и синяков.

Увидев Бланш и Гледис, Констанция попятилась.

— Вот как! Теперь понятно, почему Джослин избегает нас. А я думала, ты ушла из замка, — проговорила Гледис.

Испуганная Констанция слабо покачала головой.

— Нет! Она не ушла, — процедила Бланш. — Она увидела Джослина и решила, что он будет принадлежать только ей. Она, видите ли, ни с кем не желает делить его.

— Все совсем не так, — возразила Констанция дрожащими губами. — Я едва не умерла. Он заботился обо мне.

— Да, а теперь ты заботишься о нем, не так ли? Какое приворотное зелье ты использовала, чтобы околдовать его?

— Пожалуйста… я не хотела никого обидеть. Но Бланш не слушала ее. Она знала, что Джослин не мог так изуродовать лицо и тело девушки. На это был способен только Эдмунд Чатворт.

— Скажи-ка мне, лорд Эдмунд знает, где ты прячешься? — Увидев, что глаза Констанции расширились от ужаса, Бланш засмеялась. — Смотри, Гледис, она любовница лорда Эдмунда — и изменяет ему с другим. Как ты думаешь, не стоит ли нам вернуть ее хозяину? — Гледис с сочувствием взглянула на девушку, которая едва не теряла сознание от страха. Бланш схватила подругу за руку с такой силой, что ее пальцы впились в кожу. — Она предала нас, а ты сомневаешься, стоит ли отомстить ей? Эта маленькая хитрая сучка забрала у нас Джослина. Ей мало одного мужчины, она хочет, чтобы они все лежали у ее ног. — Этих слов было достаточно, чтобы в душе Гледис шевельнулась ненависть. — Если ты не пойдешь с нами, мы скажем лорду Эдмунду, что Джослин прячет тебя, — с ехидной улыбкой продолжила Бланш, поворачиваясь к Констанции.

Девушка молча последовала за ними. Она запретила себе думать о том, что ее ждет. Ее поддерживала мысль, что она спасает Джослина. Никто никогда не был добр и ласков с ней. Ее мирок населяли люди вроде Эдмунда, Бланш или Элис. Но объятия Джослина перенесли ее в рай — целых две недели мечты. Он разговаривал с ней, пел ей, обнимал и ласкал. Он шептал ей о своей любви, и она верила ему.

Теперь, следуя за Бланш и Гледис, Констанция с грустью думала о том, что навсегда покидает мир грез. В отличие от Джослина, она никогда не строила планов на будущее, не размышляла об их совместной жизни, когда она выздоровеет и они с Джослином уйдут из замка Чатворт. Она чувствовала, что судьбой им отпущены только те две недели, которые они провели в каморке над конюшней. И, покоряясь своей судьбе, она безропотно последовала за Бланш и Гледис. Ей даже в голову не приходило убежать от них или оказать какое-то сопротивление, хотя она хорошо знала, куда ее ведут.

Когда Констанция вошла в комнату Эдмунда, ей показалось, что ее грудь сдавило железными обручами.

— Стой здесь, а я схожу за лордом Эдмундом, — приказала Бланш.

— А он придет? — спросила Гледис.

— Естественно, когда я все ему расскажу. Следи, чтобы она не убежала.

Бланш вернулась спустя несколько минут. Следом за ней шел разъяренный Эдмунд. Нахальная служанка, ворвавшаяся во время обеда, рассердила его, но известие о Констанции заставило его позабыть о еде.

Войдя в комнату, Эдмунд запер дверь и пристально посмотрел на Констанцию, сразу же забыв о существовании Бланш и Гледис, которые обменялись обеспокоенными взглядами.

— Итак, моя прекрасная Констанция, ты не умерла. — Он взял девушку за подбородок и поднял ее голову. В ее глазах не отражалось ничего, кроме покорности и смирения. «Синяки и ссадины здорово изуродовали красивое лицо, но ничего, они исчезнут», — пришел к выводу Эдмунд. — Эти глаза, — прошептал он. — Они долго снились мне по ночам. — Внезапно он услышал какой-то шум и, повернувшись, увидел, что Бланш и Гледис пытаются отпереть дверь. — Стой! — крикнул он и схватил Гледис за руку, — Куда это вы собрались?