Бархатная клятва

Оглавление

— Что же ты хочешь?

— Чтобы мою мать выдали замуж за Джона Бассетта. — Глаза Гевина широко раскрылись от изумления. — Ты ее ближайший родственник, — добавила Джудит. — Ты имеешь на это право.

— Джон Бассетт…

— Не надо. Я и так все знаю. Но разве ты не видишь, как она его любит?

— При чем здесь любовь? В первую очередь надо принимать в расчет собственность, наши владения, которые следует объединить.

Джудит коснулась его руки и подняла на него молящий взор.

— Ты не знаешь, что это такое — жить без любви. Твое сердце уже отдано, и у меня нет надежды на подобное чувство. Но моя мать никогда не любила так, как любит сейчас Джона. В твоей власти дать ей то, в чем она нуждается. Умоляю тебя, не позволяй злобе, направленной на меня, возобладать над тобой и лишить других людей счастья.

Гевин не сводил с нее глаз. Даже ее красивая внешность не помешала ему увидеть в ней женщину, страдающую от одиночества. Неужели он действительно был столь суров с ней, что ей понадобился Уолтер Демари, пусть даже на несколько мгновений? Она сказала, что он отдал свое сердце, однако в тот момент он даже не мог воспроизвести в памяти образ Элис.

Гевин обнял Джудит. Он вспомнил, как она испугалась, когда кабан загнал ее на дерево. Охваченная страхом и дрожащая — и в то же время преисполненная смелости противостоять врагу, как будто у нее хватит сил одной сразиться с драконом.

— Я вовсе не ненавижу тебя, — прошептал он, прижимая ее к себе и зарываясь лицом в ее волосы. Однажды Рейн спросил, что произошло с Джудит, и сейчас Гевин задавал себе тот же вопрос. Нет ли его вины в том, что она носит чужого ребенка, — ведь он оставил ее без защиты? Гевин отдавал себе отчет, что за все время их совместной жизни он был ласков и нежен с ней только раз. В тот день, который они провели в лесу. Он ощутил укол совести: тогда главной его целью было задобрить ее, чтобы вернуть в свою постель. Он думал только о себе. Он наклонился и подхватил Джудит на руки, потом сел, прислонившись спиной к дереву. — Расскажи мне, что произошло в замке.

Но Джудит не могла поверить ему. Каждый раз, когда она надеялась, что все ссоры забыты и между ними воцарились доверие и взаимопонимание, ее слова оборачивались против нее же. Но ей так приятно чувствовать его тело. «Только эти ощущения и остались нам», — подумала Джудит. Только страсть еще соединяет их. Не любовь и взаимопонимание, или, по крайней мере, доверие.

Джудит пожала плечами, не желая показать, какие мысли владеют ею. Ее губы почти касались его шеи.

— Теперь все кончено. Об этом лучше не вспоминать.

Гевин нахмурился. Ему хотелось настоять на своем, но ее близость заставила его отбросить все вопросы.

— Джудит, — прошептал он и прижался губами к ее губам.

Обвив руками шею Гевина, она притянула его к себе. Ее тело мгновенно воспламенилось желанием. Все размышления о взаимопонимании и доверии канули в Лету.

— Я скучал по тебе, — проговорил он. — Знаешь, когда я в первый раз увидел тебя в замке Демари, то подумал, что умер. — Джудит закинула голову, подставляя его поцелуям изящную шейку. — Ты была подобна ангелу, осветившему своей красотой… это место. Мне было страшно дотрагиваться до тебя, я боялся, что ты плод воображения, — нет, я боялся, что если ты настоящая, то мое прикосновение может уничтожить тебя. — Он потянул за шнуровку.

— Я очень даже настоящая, — улыбнулась Джудит.

Это еще сильнее подстегнуло Гевина, и он, повернув ее лицом к себе, приник к ней в страстном поцелуе.

— Твои улыбки — гораздо большая редкость и драгоценность, чем бриллианты. Мне нечасто доводилось видеть их. — Внезапно он вспомнил о чем-то, и его лицо потемнело. — Я был способен убить вас обоих, когда увидел, как Демари касается тебя. — Джудит с ужасом взглянула на Гевина, потом попыталась оттолкнуть его. — Нет! — воскликнул он и сжал ее еще сильнее. — Значит, ты давала ему больше, чем согласна дать мне, своему мужу?

Преодолев сопротивление, Джудит высвободила руку и со всей силы ударила его по щеке. Глаза Гевина запылали яростью, и он, схватив ее за руку, сдавил пальцы так, что едва не сломал. Вдруг он поднес ее руку к губам и поцеловал.

— Ты права. Я глупец. Все закончилось. Прошлое осталось позади. Давай думать только о будущем и о том, что ждет нас сегодня ночью.

Он нашел ее губы, и ярость Джудит исчезла. Она перестала воспринимать окружающее, полностью отдавшись восторгу, который вызывали в ней его ладони, ласкавшие ее под одеждой.

Они изголодались друг по другу. Страдания, владевшие Гевином, когда он, сидя в палатке, предавался тяжелым размышлениям, были ничто по сравнению с муками, вызванными сознанием, что он лишен возможности коснуться своей жены.

Темно-синее шерстяное платье было разорвано в мгновение ока, за ним последовало тонкое белье. Звук рвущейся ткани еще сильнее возбудил Джудит, и она принялась лихорадочно расстегивать рубашку Гевина. Но он оказался проворнее. Секунда — и его одежда была отброшена в сторону.

Покорившись сжигавшей ее страсти, Джудит притянула к себе Гевина, который с не меньшим пылом ответил на ее призыв. Они соединились в неистовом порыве и, достигнув вершины неземного блаженства, погрузились в приятную истому.

Глава 22

— Он считает себя выше нас, — недовольно заметила Бланш.

Они с Гледис находились в кладовой замка Чатворт и наполняли кувшины вином, которое подавалось к господскому столу.

— Да, — согласилась Гледис, однако в ее голоса не слышалось особого раздражения. Она сильно тосковала по Джослину, но, в отличие от Бланш, не злилась на него.