Око Марены

• Предыдущая
• 7/111
• Следующая

Промолчал даже неустанный борец за справедливость Мстислав Удатный. Впрочем, последнее больше говорит о мудрости этого князя, чем о его нерешительности. К тому же его, скорее всего, гораздо больше занимали иные проблемы, напрямую связанные с Галичем, где вновь воцарился венгерский королевич Андрей…

Глава 1
Ингварь, сын Ингваря

Мне гибель не страшна.

Я заявляю,

Что оба света для меня презренны,

И будь что будет; лишь бы за отца

Отмстить как должно.

В. Шекспир. Гамлет

Душно было в просторном шатре. Душно и сумрачно, потому что слуг не допускали, а дебаты затянулись далеко за полночь и часть восковых свечей, окончательно выгорев, погасла. Те, что еще горели, находились на последнем издыхании, хотя и продолжали выжимать из себя неяркий грязно-желтый свет. А еще было холодно. Поставленный в чистом поле шатер мог лишь сдержать порывы студеного сырого ветра, а вот согреть собравшихся в нем – увы…

Княжич Ингварь, возглавляющий это походное совещание и всего несколько месяцев назад перенявший от погибшего отца правление во граде Переяславле-Рязанском, ныне пребывал в тяжких раздумьях. Последнее слово было за ним, и как он порешит, так тому и быть. Он же так и не знал, что предпринять. Бояре, собравшиеся еще засветло к нему на совет, судили-рядили и так и эдак, но мнений было много, предложения следовали самые разнообразные, и князь растерялся.

Причиной тому была его молодость и отсутствие опыта. От роду было ему неполных 18 лет, хотя выглядел, пожалуй, даже постарше. Темноволосый и кряжистый, он оставлял о себе впечатление двадцатидвух-двадцатичетырехлетнего молодого, но уже заматеревшего телом мужчины. Чтобы казаться старше, ходил всегда соответственно высокому званию, вышагивал не торопясь, степенно. Даже за жестами своими тщательно следил, чтобы были уверенные и властные. В разговоре старался быть немногословным и всегда дать выговориться другим – так отец учил.

Однако то, что до недавнего времени, будучи хоть и самым старшим из братьев, ему ни разу не довелось принимать ответственных решений, вселяло сейчас вполне понятную робость и боязнь за возможную ошибку. Отец его – Ингварь Игоревич – все дела решал сам, пусть и после недолгих совещаний со своими братьями – стрыями молодого княжича.

Исподволь готовя своего первенца, князь Переяславля-Рязанского не очень-то спешил привлекать юношу к участиям в княжеских советах. А зачем? Ему и самому лишь четыре с половиной десятка. Правда, некоторые нутряные хворости стали уже ощущаться, но сдаваться им в одночасье князь не собирался, твердо вознамерившись помереть не ранее, чем достигнет совершеннолетия последний его сын Олег, коему к лету 6725-му исполнилось четыре года.

Всего лишь полгода назад, аккурат после злосчастной зимней охоты, когда от рук шатучих татей изрядно пострадал и едва не умер от ран гостивший у них в ту пору ожский князь Константин, Ингварь Игоревич принял наконец решение направить своего первенца на самостоятельное княжение.

В удел ему выделил небольшой город Зарайск, стоявший на реке Осетр. Для начала правления лучшего места для учебы и представить было нельзя. Окруженный со всех сторон дремучими лесами городок был мал, а жители селищ, относящихся к нему, нрав имели тихий и спокойный, событий почти никаких не случалось. И с весны молодой, но уже не какой-то там княжич, а полноправный удельный князь Ингварь Ингваревич, выехал туда. Пока обосновался, пока вник во все, пусть не до самых тонкостей, но более-менее основательно, прошла половина лета. Ничто, казалось, не предвещало беды.

Но в конце месяца зарева в его хоромы ворвался поздно ночью черный гонец. Одежда его была покрыта запекшейся кровью, а левая рука от самого предплечья и до локтя была неумело замотана какой-то грубой серой тряпицей и плетью свисала вниз. Едва войдя в княжий терем и увидев вышедшего молодого Ингваря, гонец рухнул на домотканый половик, успев прошептать лишь два слова: «Беда, княже».

Более внятные сведения удалось получить от молодого дружинника лишь ближе к утру, когда он, периодически впадая от неимоверной усталости в беспамятство, поведал потрясенному Ингварю о том, что случилось с его отцом – Ингварем Игоревичем, с его боярами и дружинниками на княжеском съезди близ села Исады в Перунов день.

В шатре, где пировали князья и бояре, дружинника не было. Что именно там стряслось – он так и не знает. Зато как напали на них люди из боярских дружин князя Константина – видел воочию. Бились недолго, уж очень неожиданно и врасплох их захватили. Однако немного погодя вислоусый старый половец, ходивший у Ингваря Игоревича в сотниках, сумел организовать оставшихся в живых – тут уж нападавшим тоже пришлось несладко. Однако силы были слишком неравны, и сотник повелел ему и еще троим скакать в Зарайск и Переяславль-Рязанский, дабы упредить домочадцев князя о случившемся, а сам, с остатками дружины, стал пробиваться к шатру, где находился с ближними боярами Ингварь Игоревич с остальными князьями.

Что именно произошло с его отцом – гонец не ведал, однако когда уже забирался на коня, то почудилось ему, что услышал он голос отца молодого князя, и слово «предатель», выкрикнутое им, гонец запомнил накрепко.

Кому оно было адресовано – тоже неведомо, но учитывая, что подлое нападение было организовано людьми из Константиновой дружины, тут особо и гадать было нечего.

Первая мысль была у Ингваря – немедля скакать к отцу на помощь. Хорошо, что старшие дружинники удержали. За ней другая пришла, потрезвее – в Переяславль-Рязанский спешить. Сам город к обороне подготовить надо, мать Аграфену Ростиславовну ободрить, а если надо, то и утешить в горе. Опять же братья меньшие там остались. Давыд с Глебом уже большие совсем, одному пятнадцать годков исполнилось, другому четырнадцать. Роман поменьше. Ему этой осенью лишь десять минет. Олегу же и вовсе едва пятый пошел. И если что – хотя от этой мысли Ингварь и открещивался, но она все чаще и чаще приходила на ум, – то получается, что удельный князь Зарайска в одночасье должен принимать все огромное хозяйство отца.

• Предыдущая
• 7/111
• Следующая