Лихорадка грез

Оглавление

103

А затем рука Кристиана оказалась у меня на локте (он мог стоять), и я протолкнулась к нему изо всех сил.

Дома, в колледже, где я посещаю несколько курсов, есть такой ветряной туннель, который образовался благодаря уникальному расположению крытого перехода от математического корпуса к находящимся рядом другим учебным корпусам. В дни, когда дует особенно сильный ветер, по нему практически невозможно пройти. Приходится наклоняться вперед под рискованным углом, проходя мимо математического корпуса, с опущенной головой, медленно, изо всех сил, продвигаясь вперед.

Мне тяжело далось знание о переломном моменте, где или из-за дизайнерской мысли, или из-за шуточки чокнутого инженера, оставившего зазор в туннеле, ветер резко прекращал дуть. Если вы к этому не готовы и продолжаете пробиваться дальше, вы шлепаетесь лицом вперед прямо перед всеми этими математическими и учеными придурками, которые в курсе ситуации и в ветряные дни просто слоняются по округе без дела, ничего не рассказывая новичкам, потому что это лишит их бесконечного удовольствия, которое они получают, наблюдая за тем, как мы падаем, особенно если на нас короткие юбки, задирающиеся нам до талии.

Таким было и это Зеркало.

Я продиралась навстречу руке, борясь, нажимая изо всех сил, неожиданно сопротивление поддалось – и я вылетела из стекла прямо на Кристиана, с такой скоростью, что он покатился кувырком по песку.

Я попыталась вздохнуть, но у меня ничего не вышло. Я оказалась в доменной печи. Там было так ярко, что я не могла открыть глаза. Воздух был настолько горячим, что я не могла дышать.

Я изо всех сил старалась акклиматизироваться и, наконец, втянула воздух, который обжег мои легкие. Я разлепила глаза, хорошенько присмотрелась к Кристиану и перекатила его на спину.

Все было хуже, чем «в беде». Он был в серьезной опасности. И без того смуглый, он загорел еще больше, но некоторые места были жестоко красными, губы потрескались, а по его глазам и коже я могла точно сказать, что у него было обезвоживание. Его лицо покрывали волдыри.

Я крутанулась в надежде обнаружить висящее за собой в воздухе зеркало, через которое я смогла бы перетащить нас в безопасное место.

Но там его не было.

Кругом торчали сотни кактусов размером в человеческий рост. Один из них вполне мог быть тем самым, о котором говорил Кристиан и в котором вполне могла стоять я. Было ли внутри одного из них замаскированное зеркало? Это выступило бы за факт, что если эльфы желали посещать некоторые миры незримо, то им пришлось бы скрывать Зеркало, чтобы оно не выглядело совершенно нелепо в местном ландшафте. Или это загадочное проклятье Крууса поставило все с ног на голову?

Я задумалась, а не стоит ли мне кинуться к нескольким ближайшим кактусам, применив тот же метод, что использовала Дэни, чтобы прорваться сквозь охранные заклятья, надеясь, что портал окажется двусторонним. Мысль показалась не слишком привлекательной. Дэни не получила ничего, кроме обильных кровоподтеков за свои попытки. Кактусы щеголяли защитной броней из острых, как иглы, шипов.

Прищурившись, я огляделась.

Вокруг нас была пустыня размером с океан.

Температура была градусов в сто пятнадцать. Тени нигде не было видно. Ничего, кроме песка.

Я посмотрела вверх и тут же об этом пожалела. Небо было болезненно ярким, с четырьмя палящими солнцами. Оно казалось белее белого. Радиоактивно белое.

– Ты чертова дура, – с трудом проговорил Кристиан потрескавшимися губами. – Теперь мы будем умирать здесь вдвоем.

– Нет, не будем. Из которого… хм, кактуса я пришла?

– Ни имею ни малейшего гребаного понятия, а эти шипы ядовиты, удачи тебе там что-то вынюхать.

Проклятье. Перейдем к плану Б, который по сути состоял из крыльев и молитвы.

Я начала снимать черный мешок с пояса, готовясь раскрыть камни. Вернут ли они нас обратно в Зал, где мы вместе сможем выбрать другой портал? Кто знает? Кого это волнует? Все что угодно лучше этого. Он может тут умереть, и я тоже.

Я перекатилась ближе к Кристиану и прижалась к нему.

– Ох, а теперь ты со мной флиртуешь, девушка, – слабо проговорил он с тенью своей убийственной улыбки. – Тогда, когда я ничего не могу с этим поделать.

– Обхвати меня руками и ногами, Кристиан. Не отпускай. Что бы ни случилось, не отпускай, – по моему лицу стекал пот, капал из-под МакНимба прямо мне в глаза, струился между моих грудей.

На мне было слишком много одежды, велосипедный шлем и кожаный плащ – в пустыне.

Он ни о чем меня не спросил. Просто обхватил ногами мои бедра и сцепил руки у меня на пояснице. Я помолилась, чтобы ему хватило сил удержать хватку. Я понятия не имела, что может случиться, но я не думала, что это будет легко.

Я сунула мешок между нами, ослабила завязки и приоткрыла краешки камней. Они ожили, вспыхнув, пульсируя сине-черным пламенем.

Местность отреагировала мгновенно и яростно, так же как это сделал розовый туннель.

Пустыня пошла волнами, а воздух наполнился пронзительным воем, который очень быстро обернулся металлическим скрежетом. Песок взлетел, впиваясь мне в лицо и руки.

– Ты сдурела? Что… – остаток фразы Кристиана потонул в завывающем ветре.

Свинцово-светлое небо потемнело до сине-черного быстро и эффектно. Я взглянула вверх. На солнцах происходили затмения, одно за другим.

Песок содрогнулся вокруг нас. Поднялись волны, образовались впадины. Мы с Кристианом покатились вниз, вниз, глубоко в песчаную долину, которая все продолжала формироваться, пока мы падали. Я чувствовала, как консоли отламывались от моего МакНимба. Я вдруг испугалась, что пустыня поглотит нас живьем, но пустыня нас не хотела. В этом был смысл, хотя тогда я об этом не знала.