Выбери любимый жанр

Оценить:

Девочка и мертвецы

Оглавление

— Отставить! Кидай гранату, Корпус!

— А мнэ можно?

— И ты кидай, Хачикян!

— Какую, к лешему, гранату? — возмутился Захарчук. — А как же я? Бабезьян, что ли?!

В кабинку влетела граната, еще одна… Наташа взмахнула щупальцами, и гранаты полетели обратно.

— А-а-а-а-а…

— Ла-ажись!

— …а-а-а-а-а!

Гранаты взорвались, повалил дым. Наташа, быстро передвигая щупальцами, поползла наружу.

Лейтенант схватил мертвого рядового Корпуса за грудки и давай трясти:

— Рядовой, вставай! Вставай, это приказ! — Лейтенант плакал. — Да как же это? Как? Я ведь любил тебя! Как младшего брата любил!

Из-под стола выполз Хачикян с потемневшим лицом; увидел Наташу, поднял автомат. Наташа махнула щупальцем и выбила оружие у него из рук.

— Зачем вы, сударь? — укоризненно покачала головой.

— Я лучшэ умру от своэй руки, чем от твоэго щупальца, мертвый тварь! — фанатично завопил Хачикян, хватая кусок стекла. Воткнул стекло себе в живот и захрипел, заваливаясь на бок.

— Еще один бабезьян, — возмутилась Наташа и залезла на стол. Открылась парадная дверь, внутрь повалили спецназовцы — как бешеные муравьи. Наташа схватила щупальцами соседний стол, размахнулась и метнула в спецназовцев.

— А-а-а-а-а…

— Ла-ажись!

— …а-а-а-а-а!

Спецназовцев разметало, как плюшевые кегли.

Лейтенант поднял рядового Корпуса на руки и понес к выходу, страшно вращая безумными глазами.

— Держись, рядовой. Мы выживем. Мы еще услышим, как птицы поют по весне, как мамка с коромыслом по полю идет; поет что-то русское, исконное: «Во поле березка стояла… во поле красненька стояла… ох, краснюча-краснюча… ох, краснюча-краснюча…» — Голос лейтенанта дрогнул. — Я люблю тебя, рядовой Корпус!

— Гомик! — закричал кто-то.

— Кто там вопит? — возмутился лейтенант. — А ну выходи, я тебе покажу «гомика»!

— Не могу! Ногу придавило!

— Что за гнилые отмазки?!

Наташа щупальцами выломала часть стены; прищурилась от яркого солнечного света.

— Тварь вышла из-под контроля! — закричали сзади. — Танки! Нам нужны танки!

В ответ стонали раненые.

Здание сеть-клуба взяли в кольцо милиция, военные и ФСД. Подкатил джип с тяжелым пулеметом. Люди с каменными лицами следили за осторожными передвижениями Наташи. Мертвая девушка замерла у фонарного столба и, смущенно улыбаясь, обратилась к почтенному собранию:

— Судари, дайте сказать, не палите зазря! Я не причиню вам вреда! Но и вы мне не причиняйте: вы ж не бабезьяны, в конце-то концов!

— Она нас оскорбляет! — истерически завопил кто-то. — Нас, людей!

Ему влепили пощечину:

— Успокойся, рядовой! Надо выказывать доблесть, нет времени истерить!

Из дверей клуба вышел лейтенант с окровавленным Корпусом на руках:

— Голубчики! — крикнул он, роняя убитого на теплый сырой асфальт. — Посмотрите, что эта тварь сделала с простым русским рядовым!

— Серая дрянь недостойна коптить наше небо, — потрясенно прошептал капитан ФСД Мальчиков и скомандовал: — Огонь на поражение!

— Капитан! Первоцвет Любимович приказал взять тварь живой!

— Беру всю ответственность на себя, — процедил Мальчиков. — Тварь, подобная этой, убила мою бабушку в Пушкино. — Он уверенно повторил: — Огонь!

Плотный огонь заставил Наташу юрким осьминогом забраться на вершину фонарного столба, а оттуда совершить могучий прыжок на крышу частного продовольственного магазина.

— Судари, не будьте бабезьянами! — закричала она с крыши. — Образумьтесь!

Тяжелый пулемет застрочил по крыше магазина; с кряхтением рухнула беременная неоном вывеска. Какой-то молодой рядовой закричал:

— Не сметь! Это семейная собственность!

— Что? Что такое?

— Семейный магазин Ищенко рушат! Вот сволочи!

Рядовой Ищенко забрался на джип, схватил пулеметчика за плечо и закричал:

— Прекрати стрелять!

— Че?!

— Прекрати немедленно!

Мальчиков увидел, что Ищенко мешает пулеметчику, и приказал:

— Арестовать Ищенко! Он заодно с мертвячкой!

— Серые среди нас! — завопил кто-то справа. — Ищенко — мертвяк!

Люди дрогнули: милиционеры направили стволы на военных, военные направили стволы на милиционеров, эфэсдэшники направили стволы на всех.

— Братушки, да что же вы…

— Мочи серых! — закричал лейтенант, пытавшийся сделать непрямой массаж сердца Корпусу. — Всех до единого убить!

— А-а-а-а-а…

— Ма-а-ачи!

— …а-а-а-а-а!

Стреляли, куда попало. Во всеобщем хаосе погиб капитан Мальчиков: его сразили пулей в грудь. Падая на пахнущий пряностями тротуар, он успел подумать, что умирает, как настоящий мужчина.

— С-цуки!

— Серые! Мертвяки вокруг!

Перестрелка продолжалась минуты три. Вскоре перекресток был усеян телами убитых и тяжелораненых. Лейтенант убедился, что Корпуса уже не оживить, достал пистолет, приставил ствол к виску и нажал на спусковой крючок: осечка.

— Тьфу, напасть, — пробормотал лейтенант и опять нажал на спусковой крючок: осечка.

— Видимо, сам бог против моей смерти, — заявил лейтенант потрясенно. — А кто я такой, чтоб противиться божьей воле? — Уверенный, что выстрела не последует и в третий раз, лейтенант снова нажал на спусковой крючок: выстрел, однако, последовал. Лейтенант упал, как тонкая березка, подрубленная злым топором дровосека.

Из сеть-клуба на карачках выполз испуганный Захарчук. Увидел мертвые тела, почесал в затылке:

— Всех убила! — Он вздохнул. — А такой положительной барышней казалась.