1855-16-08

Оглавление

- Слава Императору!

* * *

Все оказалось так, как и говорил капитан. Алжирские стрелки стояли на левом фланге, ожидая приближения неприятеля. Русские подошли красивым, ровным строем и дали залп. Пули легли в трехстах шагах от французов, взбивая небольшие клубочки пыли. После второго залпа русских давшего тот же результат французы хохотали.

Жан радостно смеялся, предстояла веселая потеха. Опасности никакой! Знай себе посылай пулю за пулей в плотный строй, можно даже и не очень тщательно целиться. Пуля найдет жертву.

На левом фланге русских люди падали один за другим. Стрельба со стороны французов велась вразнобой, потом полковник Жерар прокричал команду и стрелки перешли к стрельбе залпами, одновременная потеря многих заставила русских попятиться, а потом их отступление, подстегиваемое штуцерным огнем, превратилось в бегство. На правом фланге союзных войск, сражение пошло не так удачно. Линейные полки, вооруженные ружьями образца 1777 года*, не смогли сдержать напора атакующих варваров и пришлось скрестить штыки.

Только прорыв со стороны левого фланга заставил неприятеля отступить. На поле сражения русские оставили 4 генералов, 191 офицера и почти шесть тысяч нижних чинов. Один Владимирский полк, расстрелянный алжирцами, потерял полсотни офицеров полторы тысячи солдат. Из человеколюбия, чтобы не продлевать мучений большинство раненных дикарей пришлось приколоть.

Жан не размышлял о том, что перед ним лежит раненый человек. Приказ есть приказ. Капитан Лепелье его отдал, значит он знал, что делать. Штык-сабля в очередной раз с хрустом вошел в грудь лежащего, но еще подающего признаки жизни солдата с

__________________________________________________________________

* - А.А.Керсновский 'История русской армии' т.2 стр.157

нашивками на погонах. Грудная кость не хотела отдавать его обратно. Наступив на живот трупу, Жан поудобнее ухватил штуцер и резко дернул. Чуть не упал.

Над его неловким движением засмеялся Роже. Он только что обшарил труп русского офицера и теперь прятал добычу в ранец.

* * *

Потом было сражение под Инкерманом, где стрелки опять отличились и Жан стал рядовым первого класса. Роже получил медаль за отличие. Под Балаклавой отличились Королевские шотландские фузилеры. Стрелки в сражении не участвовали. Как сказал Роже, именно поэтому глупые островитяне потеряли свою бригаду легкой кавалерии, расстрелянную русскими в упор.

Бомбардировка не принесла успеха, корабли обстреливавшие город с моря сами значительно пострадали. Потом был ужасный шторм, и зимние запасы осадной армии ушли вместе с транспортами на дно.

Зима прошла в больших мучениях. Опять была эпидемия холеры. От болезней, холода и голодного рациона людей погибло больше чем в сражениях. В 1855 году, в феврале командование над французскими войсками принял маршал Пелисье. В апреле он устроил русским вторую - 'пасхальную бомбардировку', со вчерашнего дня шла третья. Капитан Лепелье предупредил, что завтра будет штурм. И еще он сказал, что в штурме примут участие два батальона Императорской гвардии. Так что все стрелки должны быть готовы к бою и не осрамиться перед гвардейцами.

Со снабжением продовольствием дело наладилось, и теперь после ужина, отделение капрала Роже Сентена готовилось. Точили штыки, чистили штуцера, снаряжали патроны. Обстрела русских никто не опасался. Не придумали они еще таких пушек, чтобы стрелять на расстояние в четыре мили. Поэтому когда вверху что-то рвануло и стали падать убитые и раненые, никто этого не ждал. Как потом посчитали, тридцать восемь человек погибли, и шестнадцать получили ранения.

* * *

Роже сам похоронил приятеля. Жан Геоге, рядовой первого класса, первого полка Алжирских стрелков упокоился на разросшемся французском кладбище, в крымской земле. Душа его вознеслась к Господу. А история начала закручивать свою спираль совсем в другую сторону, потому, что человек, который через двадцать один день должен был смертельно ранить адмирала русского флота Нахимова выстрелом из штуцера, был насмерть пришиблен стаканом шрапнельного снаряда.

Подполковник фон Шведе, прокричал команду в телефон и старший на батарее поручик Борисенко услышал:

- Стой! Записать...

Глава 9. В штабе.

В большом зале Морского собрания, уже ничего не напоминало о перевязочном пункте, все было убрано и чисто вымыто. Посреди зала стоял довольно большой стол, без скатерти который ранее использовался в качестве операционного. На столе стояло несколько канделябров. Заседание Совета обороны, как его назвал Нахимов, грозило затянуться и служители собрания заранее побеспокоились об освещении.

От такого количества генералов, мундиры которых сияли золотом эполет и эмалью орденов, Ларионов и приглашенные им на собрание офицеры бригады, отвыкшие за время

войны от подобной пышности, чувствовали себя неловко.

Когда все заняли подобающие им места, Нахимов, начал с представления нежданных, но очень приятных 'гостей'. Известие о том, что в Севастополь неведомым образом перенеслась не мифическая Сибирская бригада, но вполне обычный армейский полк, с приданной артиллерией, из 1916 года вызвало живейшее обсуждение среди господ с густыми эполетами. Призвав всех к тишине, адмирал предупредил всех о том, что все произнесенное здесь, в этой комнате, должно остаться тайной.

- Нет никакого сомнения, в конце концов, союзники узнают о произошедшем. Но пусть они это узнают намного позже-с. Это, во-первых. Во-вторых, слухи, имеющие хождение среди матросов, солдат, обывателей, даже и большинства офицеров, как полагается, сейчас имеют самый вздорный характер. Пусть так и будет. В-третьих, я опасаюсь самого неприятного впечатления, что может статься известным многим о том, что произошло и надеюсь, не произойдет-с.