1855-16-08

Оглавление

- Господин капитан, грунт тяжелый, в наставлении ...

- Я знаю, что написано в наставлении. Господин полковник, позвольте все самому осмотреть?

- Да, конечно, Аркадий Олегович, мы пока с Дмитрием Николаевичем пойдем к редутам, потом вернемся.

- Господин полковник, Вы по балке осторожнее, там неудобно все ...

- Спасибо прапорщик. Идемте Дмитрий Николаевич.

Брылкин, как знающий местность, шел, впереди предупреждая Ларионова о препятствиях.

Через пятнадцать минут фельдфебель саперной роты уже докладывал Ларионову о ходе работ.

- Ваше Высокоблагородие! Так, что на аршин уже заглубились, но тяжело очень, а люди и так уставшие. Да там вот, изволите видеть, не земля, сплошной камень. Ломами и кирками бьем по очереди, а все равно все руки отмотали. Помощь бы нам ...

- Нет, фельдфебель, сегодня не ждите. Передайте людям, завтра сутки отдыха. Никуда и не на что людей привлекать не будем. Отоспятся и отдохнут. Но сегодня, кровь из носу, чтобы окопы были готовы.

Фельдфебель, судя по его расхристанному виду, сам только что долбил камень ломом, обреченно вздохнул.

- Дайте людям возможность перекурить и передохнуть четверть часа, и за работу.

- Слушаюсь, Ваше Высокоблагородие!

- Пойдемте к редутам, Дмитрий Николаевич, показывайте дорогу, а то тут в темноте черт ногу сломит.

- Пожалуйте за мной, Андрей Васильевич. - Предупредительно сказал лейтенант, которому Ларионов после представления сразу сказал: 'Без чинов'. По дороге лейтенант продолжил рассказ о Нахимове:

- По званию он хозяин Севастополя, постоянно бывает на укреплениях, вникая во все подробности, если кто из генералов ссорится, достаточно одного его слова для прекращения этого. Но вот с воровством, ничего сделать не может-с. Ведь как мы мерзли зимой, а полушубков нам не привезли. Говорят, украли.

Ларионов знал эту историю. Давным-давно, еще в прошлой жизни ему довелось познакомиться с одним письмом. Письмо, кстати не подписанное, видимо принадлежало перу знающего и болевшего за дело человека. 'Деньги, выделенные на постройку зимних вещей разворовали, но часть полушубков все, же сшили. Но когда встал вопрос об их отправке в Севастополь, оказалось, что деньги на перевозку разворованы. Доставили полушубки только в июле, но они были такого скверного качества, что сваленные в одном из сараев Симферополя, начали разлагаться и издавать страшное зловоние. В то же время, подрядчики неслыханно обогатились ...'.

- Дмитрий Николаевич, а сейчас привезли полушубки?

- Нет, Андрей Васильевич. Не слышал об этом.

'Вот чем надо бы заняться капитану Степанову. А не вопросами разведки и контрразведки. Впрочем, он и железной дорогой заняться сможет, там ведь тоже подрядчики, и народовольцами надо заняться. Видимо будет очень востребованный человек. Прямо хоть в министры внутренних дел его надо ставить'. Вспомнив малоподвижное лицо бывшего ротмистра, Ларионов усмехнулся, представив как Леонид Михайлович, начинает допрашивать какого-нибудь ворюгу.

* * *

Командовавший, обоими редутами капитан-лейтенант Шестаков, только что, со своими матросами водрузил на станок ствол единорога весом в полтораста пудов, и сейчас вместе с артиллеристами в изнеможении сидел, прислонившись к валу укрепления.

Разглядев при свете коптилки незнакомое начальство, он встал, и набравшими упругость движениями решительно шагнул для доклада. Ларионов сказал ему просто:

- Спасибо господин капитан-лейтенант, я все вижу. Есть решение штаба крепости вывести Вас и Ваших людей, за исключением артиллеристов, на отдых.

- Я остаюсь, здесь мои матросы, я старший артиллерийский начальник в редутах, уйти не могу. - Уверенно ответил капитан-лейтенант, недоумевая, что за незнакомое начальство изволило появиться. Он мог ждать Нахимова, генерала Васильчикова который постоянно обходил укрепления, или начальника дистанции генерал Тимофеева, а тут, какой-то незнакомый, явно офицер, но в совершенно несуразной форме. Лейтенанта Брылкина, Шестаков знал, только поэтому и сдержался от грубого " А, Вы кто собственно такой, милостивый государь?". Ларионов, почувствовав неприязнь лейтенанта, сухо представился:

- Командир Сибирской бригады, полковник Ларионов. Слышали про такую?

- Так точно, господин полковник. - Ответил Шестаков, и подумал: - "Вот тебе и форма-невидимка!".

- Через час, подойдут мои люди и сменят пехоту. Из артиллеристов, мне потребуются три расчета на пять орудий. Они должны будут сделать по несколько выстрелов, и прекратить стрельбу.

- Почему? - непроизвольно вырвался вопрос у Шестакова.

- Дабы создать у неприятеля впечатление, что батареи редутов подавлены.

- А дальше? Простите, господин полковник! Что будет потом?

- Потом господин капитан-лейтенант, уже наша забота. Так что выделите мне артиллеристов, возьмите погибших и потрудитесь вернуться в Севастополь. Это приказ. Вот распоряжение Павла Степановича.

Растерявшийся от такого оборота, капитан-лейтенант, прочитав при свете переносной лампы поданное ему распоряжение Нахимова, стал командовать. А, Ларионов подумал, что моряк, будучи не на редуте, возможно завтра не погибнет, как было в прошлой или будущей истории.

* * *

Такое же приказание Ларионов отдал, вернувшись на люнет. Командовавшие там батальонный командир Муромского полка майор Беляев и лейтенант Торопов Моисей Сергеевич, командир батареи своего имени, тоже сначала противились, но увидев подпись Нахимова, вынуждены были подчиниться.