Вершина мира. Книга первая

Оглавление

162

– И? – поторопила его Аня.

– Я считаю, что пациент практически здоров, – пожал широченными плечами Паша, одергивая задранный халат.

– Не вскроется?

– Не должно. Ранки затянулись хорошо, так что вполне можно выписывать. Нет, если ты сомневаешься, можешь подождать еще дня два, но, на мой взгляд, все в норме. Где там документы – давай подпишу.

Влад, косясь через плечо, переводил взгляд с одного на другую, с беспокойством прислушиваясь к их разговору. Значит, он свободен и может выходить на работу? Как – уже?! Сразу всколыхнулись все прошлые сомнения – а сможет ли? а справится? – и захотелось поболеть еще несколько дней.

– Эй, а мне что делать? – остановил Влад направившуюся к выходу парочку и уже обсуждающую какого-то другого пациента.

– А? – Аня обернулась, недовольно нахмурившись.

– Первое – отучиться перебивать, – наставительно проговорил Паша, – а второе – прекращать симулировать, вставать и одеваться!

– Когда он сможет выйти на работу? – на пороге возник Эжен. Будто стоял под дверью и подслушивал!

– Да хоть сегодня. Но лучше завтра.

– Завтра к восьми утра, чтоб был в участке, – Эжен ткнул пальцем во Влада, будто тот пытался возражать.

– Эжен, а дела? – Влад, успевший усесться на кровати, протягивал начальнику ноутбук.

– Завтра! Я слишком долго ждал твоей аудиенции, – желчно заметил майор.

Оставшись в одиночестве, Влад задумчиво почесал бровь, да уж, с Эженом неловко вышло. Пойти, что ль повеситься для разнообразия? Но вместо этого сполз с кровати и, вытянув из шкафа чистое полотенце, поплелся в душ…

Глава 19

Я выключила душ, смахнула лишнюю воду с волос и, выйдя из кабинки, встала под фен. На работе придется задержаться, но страшного в этом ничего нет – Влад заступил на дежурство, и сутки будет безвылазно сидеть в отделе, так что на сегодня я освобождена от приготовления ужина.

Я блаженно потянулась, подставляя другой бок под ласковые воздушные струи. Эжен подчиненным доволен, отец к Владу так же не имел претензий, а раз довольны они, то и мне грех жаловаться. В бригаде к Владу отнеслись с пониманием, особенно те, кто участвовал в операции на Леоне.

Единственный, кто вызывал глухое раздражение это Водопьянов. Не нравилось ему, что приходится работать с рабом! Да и испорченные ботинки он Владу никак забыть не мог, а скорее не столько ботинки, сколько мою трепку. И теперь Гена искал малейший повод, чтоб задеть Влада, я же никак не могла повлиять на ситуацию и немного дергалась от этого. А еще беспокоило, что Влад стал невольной причиной раскола в бригаде. С Геной и раньше-то не очень общались из-за его излишней заносчивости, а как появился Влад, так и вовсе сторониться стали. От понимания, что проигрывает рабу, Гена бесился все больше, и от придирок перешел к прямым оскорблениям, правда, сказанным исподтишка и в спину. Влад, приученный сносить и не такое, на конфликт не шел. А менее терпеливый Никита, услышавший оброненное Геной замечание о наших с Владом отношениях, попытался поговорить, но разговор как-то быстро переместился из коридора в уборную, где капитан прижал Водопьянова в углу и от всей души разъяснил товарищу, о чем не следует говорить.

За тот разговор Никита получил от Эжена выговор, Гена строгое предупреждение «фильтровать базар», а я, узнавшая обо всем от Ники, и прилетевшая к майору за советом, не менее категоричный совет не совать свой нос в чисто мужские дела! «Ты хочешь, чтоб Влад мужиком остался и стал самостоятельным, или тряпку из него сотворить? – жестко поинтересовался у меня Эжен. – Молчишь? Вот и не лезь, куда не просят. Мужики сами разберутся!» Так что пришлось отступиться и наблюдать со стороны и молча мучиться от невозможности не то, что помочь, просто подстраховать.

– Анна Дмитриевна, подойдите в реанимацию, – из-под потолка голосом Инго попросил динамик, обрывая мои безрадостные мысли.

– Уже бегу, – отозвалась я, выключая фен и на ходу натягивая свежую форму.

…Работа, в которую окунулся Влад, придя в бригаду, на удивление оказалась не такой уж кровавой, как он себе представлял. Скорей уж рутина, омутом втянувшая в себя глупого человечишку. Работать в основном приходилось головой и ногами. Почти с первого дня Эжен поставил стажера на вылет за пределы станции.

Уже сидя в транспорте с группой из трех человек, Влад как-то вяло подивился, что никаких маячков на него не нацепили. Откинувшись на высокую спинку кресла, мужчина ненадолго задумался, осмысливая происходящее, и едва не свалился, бессознательно подавшись вперед от пришедшей догадки. Никита, сидящий справа, понимающе усмехнулся и, толкнув Влада на подушки, посоветовал пристегнуться.

Выходило, дело совсем не в том, что вокруг были полицейские, от которых не сбежишь. Владу доверяли. И это уже не его собственная хозяйка, чьи поступки порой граничили с безумством и ставили несчастного раба в непроходимый тупик. Это нечто другое, отчего приятно теплеет в груди и голову кружит неуместное в его возрасте счастье. На него надеются. В нем уверены. Он свой! Неотличимый от ребят в соседних креслах, ни о каком втором сорте и речи не идет, и становится кристально, доподлинно и совершенно твердо понятно, что за этих людей Влад порвет любого. Вытащит на горбу из передряги, а возникни в том необходимость, то прикроет собой. За одно лишь это чувство причастности!

И Влад делал все возможное, чтоб люди, принявшие его в свой круг, ни на секунду об этом не пожалели. Надо – осматривал трупы разной степени давности, надо – копался в помойках в поисках улик, забираясь в такие уголки, куда не каждый полезет. Рабская жизнь быстро отучает от брезгливости, так что прошлый опыт здорово выручал. Хорошо хоть с трупами, встречались редко, в самом начале расследования. В основном же он имел дело с уликами и свидетелями. Впрочем, к последним стажера не очень-то подпускали, позволяя наблюдать работу следователей издалека. Из-за стекла Гизела, зеркального со стороны, допросной и прозрачного у наблюдателей.