Между Амуром и Невой

Оглавление

— Ты вот что, министр хренов, — ткнул он пальцем в Прокудина, — больно шустёр ярлыки наклеивать. Ежели Челубей шпион, то и я, значит, тоже шпион. А подерись-ка сначала со мной; может, просветление испытаешь?

Пашка внимательно осмотрел Лыкова и презрительно хмыкнул с высоты своего роста:

— Ты-то куда лезешь, сморчок неудельный? Мне с тобой драться интереса нет. Мелковат ты для меня.

Алексей, не обращая на его слова никакого внимания, загородил собой бледного, растерявшегося Челубея, снял с себя сюртук и отдал держать ему. Потом развернулся лицом к противнику и сказал:

— Хорош болтать. Бьемся!

Толпе вокруг было без разницы, кого из двоих чужаков Пашка-министр порвет первым. Гигант же осекся, задумался — убивать Лыкова ему явно не хотелось. Но было уже поздно; он кивнул головой и сказал только:

— Ты сам напросился.

Прокудин тоже скинул жилетку и принялся медленно засучивать рукава. Выражение лица он сменил теперь на звериное — авось противник испугается. Но Лыков стоял равнодушный и ожидал начала боя. Драться с желтугинским геркулесом не входило в его планы, но Челубея нужно было выручать. Разумеется, и речи не могло быть о битве «до смерти», и приходилось поэтому обдумывать тактику.

Прокудин как соперник его не смущал: тут всё было ясно заранее. Лыков брал уроки борьбы у самих братьев Медведевых, и понимал уже кухню этого действа. Борцы называют подобных бугаёв «апостолами»: огромная мышечная масса, фактура, кураж — и полная беспомощность перед подготовленным к бою человеком… Очень любят профессиональные борцы класть таких дурачков в начале турнира: публика ожидает долгой и трудной схватки, рукоплещет, беснуется, восхищается победителем — то, что нужно! Ей невдомёк, что без знания техники борьбы, при общем приблизительном равенстве физической силы «апостол» обречён. Позорить Пашку по полной программе всё ж таки нельзя — обидится и станет врагом, размышлял Алексей; но и театр перед этой братией разводить не годится. Вырубать надо с одного удара, но этим и ограничиться. Гортань? Легко ошибиться и убить магистра химии… Пах? Некрасиво как-то. Барон Витька научил его одному хорошему удару в сердце, но он тоже смертельный. Сместить чуть влево-вниз и бить поддых? Пожалуй, да…

Прокудин закончил, наконец, с рукавами, и попёр без разговоров вперед. Совсем бестолковый; надо бы его предупредить потом, что ли…

— Давай, Пашка! Отвесь по нашенски, по желтугински! — радостно заорали старатели. Из-за их спин — приметил Алексей — осторожно высовывался президент Фашши.

Министр быстро сблизился с Лыковым, выдохнул мощное «хе!», и ударил. Лыков отступил на шаг; огромный кулак долетел до его носа и замер в полувершке. Снова удар — он ушёл влево. Прямой, затем попытка шлёпнуть сверху по темени, левый боковой… Огромный детина, кряхтя от усилий, молотил воздух. Алексей делал едва заметное движение головой или корпусом, и пашкин кулак пролетал мимо. Прокудин совсем рассвирипел, ломанулся на противника, как медведь, опустился даже до удара ногой. Публика начала улюлюкать — их боец становился уже смешон. Пора!

Лыков нырнул под очередной удар правой и левым кулаком, в три четверти силы, с разворота ткнул Пашку в солнечное сплетение. Тот застыл на миг, потом сломался в поясе, затем в коленях и огромным валуном рухнул к ногам Алексея.

Всё сразу стихло, и несколько секунд стояла могильная тишина. Но затем одновременно заголосило насколько записных ораторов:

— И чё — это всё, что ли? Нет уж — до смерти, так до смерти! Такой уговор — Пашка сам нарывался! Добей его, мил человек! хватит уж аспиду кровь христианскую лить. Добей! не то мы сами…

Стало ясно, что у министра внутренних дел здесь накопилось немало врагов; самые ретивые, как шакалы, бросились к лежащему без чувств Прокудину. Пара затрещин от Лыкова быстро их отрезвила.

— Атрышь! — рявкнул он так, что круг сразу расширился вдвое. — Лежачего бить? Я этого не люблю! Руперт, иди сюда.

При всеобщем молчании Алексей с Рупертом подняли и оттащили Прокудина в сторону. Поняв, что зрелище закончилось, толпа быстро разошлась. Пашка через минуту пришел в себя, с трудом разогнулся и, пошатываясь, молча ушел с площади. Лыков с Челубеем отправились в гостиницу собирать вещи — пора было уезжать.

Через два часа хозяин вызвал Алексея на первый этаж. Там с виноватым видом стоял министр, красный от смущения.

— Да, лихо ты меня, — пробасил он. — Первый раз в жизни эдак-то; но полезно, полезно…

— Конечно, полезно. Вашего брата без дубины не уверишь! Человеку опытному ты — легкая добыча, и должен это знать; а иначе следующий опытный прикончит тебя в два счета. Не надейся на массу, помни, что победы над пьяными ирландцами ничего не стоят. Учись настоящему бою! Я мог кончить тебя несколько раз, пока ты там воздух разгонял…

— Спасибо за науку. Я пришел… ну, предупредить. Перед вашим сюда приездом тут был Юс Маленький.

— И что?

— Думаю, он убил ваших курьеров. И попытается и вас перехватить на обратном пути. Жди засады.

— Понял. Спасибо.

— А за приятеля своего не обижайся — он и вправду шпион. Ты — нет, а он шпион. У него задание от Лобова, это видно по его вопросам. Нехорошие вопросы… А тебя, сдается мне, просто используют в тёмную. Ну, теперь всё; прощай.

Лыков пожал ему, в знак примирения, руку и уже пошёл наверх, когда вдруг Прокудин вернулся от дверей.

— На всякий случай… вдруг пригодится. У Юса в левом рукаве кастет с шипами. На резинке. Он встряхивает вот так вот кистью, и эта штука оказывается у него в кулаке.