Принцесса

Оглавление

Девушка заметила, что кожа на теле Штефана смуглая, хотя ноги, судя по коленкам, светлее. Значит, он загорел на солнце. На груди почти нет волос, что ей понравилось. Она перевела взгляд на лицо и посмотрела на шрамы, вид которых не смущал ее. Она знала, что многие женщины с отвращением относятся к такого рода изъянам. Эйприл говорила когда-то, что у нее был один поклонник со шрамом от сабли, так она занималась с ним любовью, крепко зажмурившись… И вообще, Таня должна была признать, что Штефан довольно привлекателен, если не думать о его несносном характере.

Иошка подал полотенце своему господину. Штефан вытер лицо и сразу глянул туда, где раньше стояла Таня. Ошарашенно покрутив головой, он наконец обнаружил ее на стуле в дальнем углу. Поняв, что она наблюдает за ним, Штефан удивленно поднял брови. Она сделала то же самое в ответ, он рассмеялся и встал. Девушка думала, что вот сейчас она упадет в обморок, но этого не произошло.

«Господи, помоги!» — только и смогла подумать Таня, увидев великолепно сложенного обнаженного Штефана во всей его мужской красе. Взгляд ее упал на… Она зажмурилась. Услышала обидный хохот… Так это она решила смутить его?..

— Принцесса, когда настанет твоя очередь предстать передо мной в костюме Евы, уверяю тебя, я не буду так застенчив, — сказал Штефан сквозь смех.

«Ни за что не буду купаться в ванне!» — поклялась себе Таня.

Глава 17

Тане едва удавалось сохранять невозмутимость в течение того времени, пока Штефан одевался с помощью слуги. Она то отводила взгляд в сторону, то с неожиданным интересом наблюдала за этим ритуалом. Больше всего ее поразило, как маленький слуга ловко управлялся со своим рослым господином.

Штефан приказал ему говорить только по-английски, что тому, кстати, удавалось неплохо. Таня услышала, как Иошка ворчит на хозяина по всяким мелочам: то он слишком долго выбирает рубашку, то он поворачивается не вовремя, то мешает ему застегивать пуговицы… Такое может себе позволить только старый слуга. Штефан терпеливо сносил все попреки и лишь изредка подшучивал над Иошкой, нарочно поддразнивая его. Для Тани это было открытием — такой своенравный и неприступный Штефан вдруг способен на безобидное подшучивание! Над ней-то он подтрунивал тоже, но это граничило с издевкой. А сейчас его трудно было узнать.

На Таню такой Штефан произвел странное впечатление. Его дружелюбные отношения со слугой вызвали в ней противоречивые чувства. Когда он улыбался, ей почему-то становилось не по себе… А все из-за того, что Штефан в таком расположении духа был так хорош и приятен, а она вовсе не хотела видеть в нем привлекательного молодого человека. Конечно, он не так красив, как Василий, но она все равно не может от него глаз отвести и от этого начинает злиться. Лучше, чтобы отношения строились так: он — враг, она — пленница. И никакой золотой середины. Но Таня не могла забыть его поцелуи и объятия, вспоминая которые она каждый раз как бы заново испытывала те пьянящие ощущения, еще не так давно охватывавшие ее…

А тут еще вид обнаженного сильного тела Штефана… От этого человека нужно бежать как можно скорее и как можно дальше.

Таня облегченно вздохнула, увидев, что казавшаяся бесконечной процедура одевания завершена. Штефан был одет в темно-коричневые панталоны, приталенный, облегающий статную фигуру сюртук песочного цвета и желтую шелковую рубашку. На манжетах, видневшихся из-под рукавов, были золотые изящные запонки с монограммой.

Определенно Штефан собирался куда-то идти, и Тане ужасно хотелось, чтобы он сделал это как можно быстрее. Но он явно медлил, поглядывая то и дело на нее. Потом подошел с зеркалом в руке. Таня почти догадалась, о чем сейчас пойдет речь.

— Или смой краску с лица или подправь свой грим, — сказал он и положил зеркало ей на колени, — и поспеши, потому что мы идем обедать.

Опять он ей приказывает? Хотя и старается это смягчить, но все равно по одному взгляду понятно — надо покориться. Как ей надоели все эти требования!

Таня уже была готова отдать зеркало и заявить, что обойдется и без него, как вдруг увидела свое отражение. Ее охватил ужас. Штефан уже как-то заметил, что она похожа то ли на оборванку, то ли на нищенку, да это еще мягко сказано. Похоже, она сунула голову в печку и раздувала там пепел, а потом просто размазала по лицу грязь! Темно-серая кожа с пятнами — следы от пальцев Штефана, когда он прикасался к ней. Стыд, да и только! Как же теперь все исправить, когда у нее нет ни пудры, ни краски, ни крема?

О том, чтобы просто взять и умыться, и речи быть не может! Девушка не хотела сдаваться без боя. Штефан даже в таком виде пристает к ней, а что будет, когда он увидит ее настоящее лицо? Внутренний голос искушал ее показать ему себя в истинном свете, но Таня быстро подавила в себе эти слабые ростки тщеславия.

— Так сойдет? — спросила она после того, как за несколько минут распределила все одним ровным, но уже более тонким слоем по лицу: где-то пришлось убавить, где-то прибавить.

— О, у тебя вид усталой старой карги! Мне больше нравилась замарашка!

Таня стиснула зубы, стараясь терпеливо снести очередную обиду и удержаться от того, чтобы тут же не броситься к умывальнику. Все равно он догадывается обо всем. Но одно дело — пытаться угадать, а другое — удостовериться воочию. Она попыталась обойти этот острый угол.

— Ты, кажется, сказал что-то о еде? Мы куда-то идем обедать? — спросила Таня.

— Если хочешь, можно сюда принести поднос с едой.

— Не хочу, — поспешила она заверить его, удивленная, что ей разрешают выйти, — а разве ты не боишься, что я позову кого-нибудь на помощь? Например, капитана?