Принцесса

Оглавление

Таня обернулась и грозно глянула на самого язвительного, а потому ненавистного ей человека. Но вдруг поняла, что злиться ей не на что: для них это истина, которую невозможно отрицать голословно.

Иошка так ей и объяснил. Если посмотреть на все их глазами, то тут и думать нечего. Они застали ее развлекающей пьяную толпу недвусмысленными танцами, прислуживающей в таверне ораве пьяных мужиков… Естественно, после этого с ее стороны довольно лицемерно возмущаться.

Однако как трудно быть рассудительной! Таня привыкла общаться с теми, кто давно ее знает и, несмотря ни на что, не подумает о ней плохо. Но у нее совсем вылетело из головы, что впервые она предстала перед Василием сидящей в таверне на коленях у Штефана. Едва ли Штефан потом стал всем объяснять, что это была случайность, — у нее же деньги лежали в подоле! Таня успела забыть, что она иногда весьма опрометчиво говорила им назло всякое глупое вранье, но они-то принимали все за чистую монету!

И тем не менее она не могла простить им такую бесцеремонность по отношению к себе. Василий постоянно оскорблял ее, теперь даже Лазарь…

Таня смерила Василия презрительным взглядом и уселась за стол, приняв величественный, по ее мнению, вид.

— Тебя сюда никто не приглашал, — заявила она, — они пусть остаются, а тебе здесь нечего делать.

Василий, как всегда, не обратил на ее слова внимания и подошел ближе к столу.

— Нам всем приказано составить вам компанию, развлекать и занимать разговорами. Заметьте, все получается весьма удачно — интересная беседа завязалась, но я не уверен, что Штефану понравилась бы обсуждаемая тема.

— Она поинтересовалась шрамами Штефана, — поторопился объяснить Лазарь. — Не стоило нам говорить об этом. Пусть уж лучше Штефан сам…

— Праздное любопытство необходимо удовлетворять, — ответил Василий, вдруг рассердившись.

В его глазах появилось точно такое же выражение, какое бывало у Штефана. Он пронизывал взглядом Таню.

— Еще бы, вы, конечно, не могли пропустить этот изъян на его лице! — сказал он язвительно. — Все женщины одинаковы, им важна только внешность. Вы никогда не смотрите глубже, не видите души человека.

Таня едва не задохнулась от обиды на такую несправедливость.

— Вот здесь ты не прав, Василий, — сказала она, — лично в тебе я вижу только то, что спрятано за красивой оболочкой.

Больше Таня ничего не добавила, выразив взглядом все негодование и презрение, на которое была способна.

Василий расплылся в ехидной улыбке:

— Так вы скрестили шпаги со мной, принцесса? Я могу сделать так, что через секунду вы расплачетесь.

— Не сомневаюсь, что ты так и сделаешь. Ты большой специалист по этой части: унизить любого, кто, по-твоему, не достоин уважения, и, конечно же, меня в первую очередь. А кто я для тебя? Шлюха, которой нелишне напомнить о ее древнейшей профессии, потому что она постоянно почему-то забывает об этом. Но я хочу спросить, из праздного любопытства, конечно, — как ты поступишь, если вдруг выяснится, что, осудив меня, ты ошибся? Что, если я, увидев еще в детстве мужчин с самой неприглядной стороны, поклялась себе не иметь никогда с ними дела, тем более за деньги?

— Это только предположение, принцесса. Не хотите ли вы сказать, что у вас не было выбора и вам пришлось заниматься этим?

Таня так и не поняла, что заставило Лазаря задать этот обескураживающий вопрос. Действительно ли ему важно это уточнение или он издевается? Но Таня предпочла бы разобраться в этом после ответа Василия. Этот напыщенный индюк опять презрительно смотрел на нее. Значит, доволен вопросом Лазаря. Надо же, какой вывод они сделали из ее слов.

— Пришлось? А ты думал, Лазарь, мой нож за поясом служил украшением? — напомнила ему Таня. — Любой, кому вздумалось протянуть ко мне свои грязные лапы, получил бы по заслугам, моя рука не дрогнула бы, поверь.

Таня сделала паузу. «А к Штефану это не относится, — подумала вдруг она, — и вообще он не в счет, здесь совсем другое».

— Так ты ответишь на мой вопрос, Василий? Пофантазируй и вообрази, что я оказалась чиста и непорочна как дитя. Как ты тогда поступишь?

— Боюсь, моей фантазии на это не хватит, — снова съязвил он.

— Ну уж нет. — Таня начинала сердиться. — Ты ничего не сделаешь, Василий. Просто наплетешь еще что-нибудь про меня, лишь бы только обвинить.

— Вы очень низкого мнения обо мне, принцесса, — сказал он удивленно.

— Уверяю, ниже некуда. Василий выглядел озадаченным.

— Хорошо, поиграем в эту глупую игру и пофантазируем, как вы предлагаете. Если обнаружится, что вы девственница, то это прежде всего разозлит Штефана, потому что вы никогда в этом не сознавались. Но тогда я принесу свои извинения, может, даже буду молить о прощении на коленях. Правда, Штефан может потребовать большего за мою оплошность.

Все это звучало недостаточно серьезно, и Таня улыбнулась:

— Потребует отрубить тебе голову?

— Нет, отрезать язык.

— И ты подчинишься?

— Разумеется.

— Тогда начинай молиться, чтобы избежать наказания, Василий. За одно это я готова пожертвовать своей девственностью.

— Лучше бы вам нечем было жертвовать, принцесса. Вы невнимательны: когда я сказал, что Штефан рассердится, я имел в виду — на вас. Если в первую брачную ночь вы предъявите доказательства своей невинности, то менее всего ожидайте счастливого удивления от Штефана.

Слова прозвучали так угрожающе, что у Тани пробежал холодок по коже. Но она ответила:

— Вижу, у тебя очень богатое воображение, Василий.

Глава 32

Долгое морское путешествие почти подходило к концу, так как корабль уже плыл вдоль берегов Европы. Таня стояла на палубе, когда услыхала разговор Василия и Андора, уточнявших их путь. Они, кстати, сразу объяснили Тане, что в Кардинию с моря не попасть, страна расположена в центре Восточной Европы и есть два пути — на север, через Балтийское море, и на юг, через Адриатическое. Предпочтительным оказался путь на север, так как Средиземное море было во власти турок, а они подчас вели себя как настоящие пираты.