И весь ее джаз…

Оглавление

Так что сегодня надо рассчитываться с Амирчиком, а назавтра оставлять Лешечку. Я уже придумал, как добиться встречи с Полеем. Скажу, что перед смертью Амир кое-что мне сообщил. Что будет стоить дополнительных денег. Потому что, если Грязный не попросит у Полея денег, тот сразу все просечет. А возможности у него большие.

Загранпаспорта — мой и Наргиз — заказаны у надежного человека. Это вовсе не специалист по фальшивопечатанию. Думаю, он и печатной машины в глаза не видел.

Потому что он — специалист «по заносам». Не таким, что бывают с автомобилями. И не тем, которые — со снегом. А тем, что составляют основу старательно выстроенной вертикали власти. Лично мне эта вертикаль очень по нраву. Да здравствует коррупция, если она позволяет мне и моей любимой начать новую жизнь! И желательно — вдалеке от старой. Чтоб старая не догоняла.

Короче, гражданин занесет деньги нужному человеку из паспортной системы. Только в этом случае загранники будут действительно настоящими, разве что без биометрии. С другой стороны, нужна мне эта биометрия? Да и десять лет использовать паспорта я не собираюсь. Придуманная Береславским схема проста и эффективна. После того, как доберемся до его королевского высочества, мы примем подданство его невеликой державы. И возьмем местные имена. Или, как советует мой партнер-профессор, какие-нибудь англоязычные — их используют на всех континентах. Скажем, я стану мистером Джонатаном Смитом. А Наргиз, соответственно, миссис Анной Смит. Ей нравится это имя — Анна, и я подарю ей его.

Документы тоже будут местные, и — уже во втором «поколении» — подлинные. После чего останется, выучив язык, принять решение о месте окончательной натурализации. Точнее, наоборот. Приняв решение, где жить, учить язык — английский или испанский.

Ясно, что жить придется не в Европе и не в Штатах. Но есть десятки более-менее цивилизованных стран, где прошлое обычных маленьких людей не станут проверять под микроскопом.

Я-то в принципе и нелегалки не боюсь. Привык.

Однако для Наргиз хочу спокойной оседлой жизни. С небольшим домиком, садиком и подстриженной лужайкой. С постоянными улыбчивыми соседями и дружескими ужинами по воскресеньям.

С утра же по воскресеньям я буду ходить в церковь.

Поскольку ничего в своей жизни исправить уже нельзя, можно хотя бы попросить Бога, чтоб он не карал за мои грехи моих близких.

Меня пусть карает, если это необходимо. Но тоже — чуть позже, когда я буду уверен, что Наргиз справится в одиночку.

Ну, вроде пора идти.

Я проверил оружие. Дослал патрон в патронник, чтобы не терять время в бою.

— Куда ты собрался? — Наргиз принесла мне чай из ромашки, следит за моим здоровьем.

— Будешь много спрашивать — отправлю обратно на корабль, — неудачно пошутил я.

Она замолчала.

Наргиз вообще никогда не обижалась и не предъявляла претензий. Она просто освобождала от себя место действия.

— Не обижайся, малышка. — Я обнял ее двумя руками и поцеловал в пахнущую детским мылом и свежестью макушку. Она вздохнула, обнимая меня.

Обычно в такой ситуации она негромко, но радостно смеется.

— Потерпи чуть-чуть, — прошу я ее. — Еще денек-другой — и мы уедем куда-нибудь в глушь. Там будем жить одни.

— Долго терпеть? — с надеждой спрашивает моя жена.

— Две-три недели. Потом получим паспорта и уедем насовсем. В ту страну, какая тебе понравится. И я больше не буду уходить из дома без объяснений.

Вот теперь Наргиз рассмеялась, как обычно. Негромко и радостно.

Однако быстро умолкла.

Я забрал ее от Береславских вчера ночью. Ясно было, что Джама не успокоится. А убивать его мне все-таки не хотелось. Нельзя начинать новую жизнь с убийства братана, даже если он бешеный мент.

— Пока меня не будет — носа на улицу не высовывай, — приказал я малышке. — День, два — неважно.

В ее глазах — невысказанный вопрос: «А если неделя?» Или что-то вроде того.

— Если очень долго не будет — позвонишь Береславскому. Он поможет.

В глазах Наргиз появились слезы.

— Я не хочу звонить Береславскому.

— Что он тебе плохого сделал? — пытаюсь отвлечь ее от печальных мыслей.

— Ничего. Но он мне не муж.

— Еще б не хватало, — ухмыльнулся я. Он, конечно, хороший партнер, но только бы попробовал к ней прикоснуться. — Я обязательно вернусь, — сказал я, приняв непростое решение.

Если надо будет выбрать между жизнью и выполнением своей задачи, я выберу жизнь. Хотя совсем недавно я в ней не особо нуждался.

Вот что делают с большими мужиками маленькие девушки.

— Мы будем ждать, — сказала она.

Я сначала не понял.

— Кто — мы?

— Не знаю пока, — улыбнулась моя жена. — Мне кажется — девочка.

Я взял ее аккуратно причесанную головку в свои руки и прижался губами к ее щеке.

— Не сомневайся. Я вернусь обязательно. — И вышел в коридор, потому что боялся расплакаться при ней.

Потом шел по улице, сначала ничего не видя вокруг.

Лишь через некоторое время пришел в себя.

Мелькнула даже мысль отказаться от дальнейших встреч с друзьями детства. То, что сказала мне Наргиз, было несравнимо важнее. Амир с Полеем были из старой, поганой, просранной жизни. Наргиз — из новой и прекрасной. И еще третья жизнь должна была появиться.

Я бы так и поступил, если б не Туровы. Наплевал бы и на Амира, и на Полея.

Однако толстая перепуганная туровская жена вновь появилась перед глазами.

Ну почему эта дура побежала в дом? Почему не прыгнула в лодку? Она ж все умела не хуже мужа. А мой обрез был разряжен.