С любимыми не раставайтесь

Оглавление

Когда Бетси легла, Джим сам заботливо укрыл ее простыней.

– Из тебя получится хороший отец, – скрывая за усмешкой смущение, заметила Бетси.

Он насторожился.

– Это ты к чему?

– Вижу, что у тебя неплохо развиты родительские инстинкты. Ты такой внимательный…

– Ладно тебе насмехаться, – проворчал Джим. – Прими лучше лекарство, и я пойду.

Он принес Бетси сразу три разноцветные таблетки, дал воды, чтобы запить, после чего действительно направился к двери. И уже взявшись за ручку, сказал:

– Думаю, мне следует извиниться перед тобой. Вчера мне даже в голову не пришло, что ты спустилась в расселину, чтобы спасти Ника. – Немного помолчав, он добавил: – Почему ты сразу не сказала мне об этом?

Бетси повела бровью.

– Не сочла необходимым. Все равно это ничего бы не изменило.

– Что ж, пусть так. Хотя… – На миг задумавшись, Джим махнул рукой. – А, оставим это! Отдыхай пока, позже Кейти принесет тебе завтрак. Кстати, если хочешь, могу тебя покормить.

Только не это! – вспыхнуло мозгу Бетси.

– Нет! – произнесла она громче, чем следовало. – Спасибо, сама справлюсь.

– Хорошо, – вздохнул Джим. И шагнул в коридор.

А Бетси потом лежала и думала о том, что все как-то странно. Джим извинился. Казалось бы, есть повод для торжества, но как-то невесело на душе. Вместо радости сердце наполнилось горечью и тоской. Бетси больше всего хотелось, чтобы последние семь лет можно было бы прожить заново, освободившись от всего, что связано с Джимом.

15

Вопреки ожиданиям Бетси следующая неделя прошла спокойно. Джим навещал ее, но в разговорах больше не касался скользких тем и не пытался оказать помощь, которая привела бы ее в смущение. Он лишь интересовался самочувствием Бетси, спрашивал, не забывает ли она принимать лекарства, а также есть ли у нее какие-либо пожелания относительно еды.

Наведывался к Бетси и Ник, всегда вместе с Клатчером. Каждый раз он сначала приоткрывал дверь и заглядывал в щелочку, так что виден был лишь его словно вопрошающий глаз, да еще влажный черный нос Клатчера. Затем оба заходили и приближались к кровати. Клатчер сразу принимался ласкаться, Ник же просто стоял и смотрел на эту картину. Иногда он почти сразу уходил, но к концу недели начал задерживаться, устраивался в кресле и сидел, слушая, как Бетси болтает с Клатчером. Впрочем, с ним самим она тоже говорила, но эти беседы носили односторонний характер.

Бетси радовалась подобным визитам, хотя и осознавала, что Ник все еще настороженно относится к ней.

Дней через семь к Бетси заехал доктор Паттерсон. Он отметил улучшение ее состояния и сказал, что ей больше незачем круглосуточно оставаться в постели.

– Можешь спускаться в гостиную, но ничего не делай, просто спокойно сиди и все. Физические нагрузки тебе по-прежнему запрещены.

– А нельзя ли мне сразу отправиться домой? – с надеждой спросила Бетси.

– О нет, милая моя, еще рановато, – сказал доктор Паттерсон, после чего принялся детально объяснять, почему этого нельзя делать.

На беду, именно в тот момент в комнату, предварительно постучав, вошел Джим.

– Так что еще как минимум недельку тебе придется побыть здесь, – говорил доктор Паттерсон. – А, здравствуй, Джим, рад тебя видеть… Я тут втолковываю Бетси, что ей еще рано возвращаться домой.

– Знаю, она постоянно порывается уехать. Видно, не нравится ей наш образ жизни. Скорее всего, она находит его скучным, поэтому торопится умчаться обратно в Роузвилл.

Собрав воедино все свое терпение, Бетси дождалась, пока доктор Паттерсон попрощается – он еще собирался навестить Томаса, – и лишь потом хмуро заметила:

– Как будто ты не знаешь, что я спешу вернуться в Роузвилл из желания поскорее избавить тебя от моего присутствия!

– Ну-ну… – усмехнулся Джим. – Что ж, придется нам еще некоторое время потерпеть друг друга. Слышала, что сказал доктор Паттерсон?

Бетси сверкнула взором.

– Слышала – что мне можно спускаться в гостиную. Но это обыкновенная перестраховка. А сама я не сомневаюсь, что не далее как к завтрашнему утру буду в состоянии отправиться домой.

Услышав ее преувеличенно бодрый тон, Джим лишь насмешливо покачал головой.

– Выброси эти глупости из головы, золотце. Никуда ты не уедешь, пока я сам не увижу, что состояние твоего здоровья улучшилось.

Заявление Джима удивило Бетси, но потом она решила, что он, вероятно, хочет сохранить хорошую мину перед Томасом. Иначе старик подумает – мол, выдворил мою внучку, не дав даже как следует окрепнуть.

Не обо мне он заботится, констатировала Бетси, а о собственной репутации!

Бетси хотела было сказать в ответ, что уедет из Рокки-Брук, когда сочтет нужным, но тоже вспомнила о Томасе. Ведь тот знает, что она еще слаба. Начнет переживать, тревожиться, это плохо скажется на его давлении, да и вообще… И потом, Томас тоже может рассудить, как Джим, только подразумевая свою племянницу Фейт: дескать, та затаит не него обиду за то, что не позаботился о Бетси, ее дочери, ну и все такое…

Словом, поразмыслив, Бетси предпочла придержать свое раздражение при себе: так будет лучше для всех. Не могла она обидеть добряка Томаса. Хотя, если бы не он, и впрямь укатила бы завтра из поместья.

Спустившись вечером в столовую, Бетси в течение всего ужина хорохорилась, но к тому моменту, когда Кейти подала кофе, вынуждена была признаться – самой себе, не другим, – что самочувствие ее ухудшилось. Все-таки ей пока с трудом удавалось более или менее продолжительное время оставаться в вертикальном положении.

Хуже всего было то, что ее состояние заметил Томас.